Гвидо Препарата -

* Глава 2, стр. 100-101

— никогда не упоминалась, даже косвенно, в речах Гитлера и его последователей, оставаясь исключительной приви­легией посвященных. В отличие от националистов старой гвар­дии, нацисты были религиозной сектой, закамуфлированной в наряд политической партии, НСДАП, и защищенной собствен­ной милицией — штурмовыми отрядами (СА), позже усиленными преторианской когортой СС. С течением времени, однако, если не считать бросающегося в глаза сохранения эмблемы, нацисты стали вести себя подобно подавляющему большинству правых ре­акционеров: они вели свою политическую баталию с Веймарской республикой яростными инвективами, обструкционизмом, дема­гогическим подстрекательством и постоянными стычками с «пролетарскими батальонами», организованными и спаянными железной дисциплиной отрядами левых.

Что же касается СССР, каждое движение которого в отно­шении Германии вполне соответствовало британским планам и намерениям, то инфляционная катастрофа представила ему уникальную возможность политического подрыва влияния не­мецких правых: с одной стороны, ведь Советы помогали рейхс­веру вооружаться (что было официально санкционировано Рапалльским договором); а с другой стороны, целенаправленно провоцировали националистов. Как выяснилось позже из воспо­минаний Кривицкого, одного из руководителей советской раз­ведки, который отвечал за дестабилизацию положения в Герма­нии, большевистские агенты, организованные в тайные ячейки, так называемые тройки, совершали акты террора, саботажа и насилия, призванные посеять страх в немецком обществе. Эти ячейки финансировались и готовились в Москве для того, что­бы «деморализовать рейхсвер и полицию [особенно] с помо­щью убийств и террористических актов» (158). Красный террор не должен был оказывать долговременного эффекта, он был на­правлен лишь на кратковременные потрясения и мелкие беспо­рядки, провоцируемые одураченными простофилями, — по боль­шей части молодыми немецкими коммунистами — бессистемные и бесцельные насильственные действия: кабацкие и уличные по­тасовки, забастовки, акции устрашения и так далее. Именно эти, инспирированные Советами «восстания» служили питательной средой для активистов правого крыла и нацистов. Казалось, что все соединились в своих усилиях помочь гитлеровцам: они мог­ли рассчитывать на Лондон в его политическом и финансовом удушении германского народа и благодарить Москву за весь тот коммунистический ужас, который позволил им во весь рост вы­ступить в качестве защитников фатерланда.

Поэтому едва ли кого-то могло потрясти зрелище возмужа­ния и созревания гитлеризма, вступление его в пору политичес­кого юношества осенью 1923 года, когда Германию терзали заба­стовки, уличные столкновения и галопирующая инфляция. Во время франко-бельгийского вторжения в Рур Гитлер кричал со страниц нацистской газеты «Volkischer Beobachter»: «Пусть на нас обрушатся несчастья!» (159)

Дискредитированный гиперинфляцией кабинет Куно пал в августе 1923 года и был заменен буржуазным правительством Штреземана, в которое против желания многих снова вошли социал-демократические министры.

Благодаря возрастающей популярности нацистов 25 сентяб­ря Гитлер был провозглашен политическим главой Kampfbund, «Боевого союза», объединившего под своей эгидой все правые силы Южной Германии. Но уже 26 сентября 1923 года баварское правительство, вставшее перед необходимостью противостоять возрождению социалистической политики и возвышению Гитлера в качестве реакционного популистского лидера, ввело чрезвычайное положение и передало диктаторские полномо­чия бывшему баварскому премьер-министру фон Кару*.

* Фон Кар, который пришел к власти и связи с Капповским путчем, ушел в отставку в 1921 году.

В Берлине, в качестве сенсационной контрмеры, новый рейхсканц­лер Штреземан передал всю полноту власти командующему армией генералу фон Секту. Командующий баварского рейхсве­ра генерал фон Лоссов решил не подчиниться своему прямому начальнику в Берлине фон Сект)' и предоставил свои армии в распоряжение мятежного фон Кара. Между Берлином и Мюн­хеном возникла конфронтация, чреватая гражданской войной.

В октябре в двух землях (Саксонии и Тюрингии) к власти при­шли коалиционные правительства, состоявшие из коммунистов и социал-демократов. Германские правые содрогнулись от ужаса.

Гитлер внимательно следил за трещиной, возникшей между баварскими националистами и берлинским центром. Гитлер по­нимал, что сконцентрированные в Мюнхене силы реакции го­товы снова разыграть роялистский путч а-ля Капп: эта хунта ар­мейских генералов и примкнувших к ним чиновников была готова захватить Мюнхен, восстановить на троне баварского короля, совершить марш против только что избранных в Саксо­нии и Тюрингии красных правительств, свергнуть их, а потом, собравшись с силами, отправиться на штурм Берлина. Если бы этот план был приведен в действие и осуществлен, то роялисты набрали бы такую силу, что сплотили бы под своими знаменами всех недовольных реакционеров, заглушив несколько самобытный голос нацистов.

Гитлеровцам надо было действовать немедля, примкнуть к монархистским победителям и помешать им стать лидерами и организаторами грядущей «национальной революции». Для выступления Гитлер выбрал 9 ноября, годовщину революции, но, узнав, что фон Кар планирует собрать в большой пивной «Бюргербройкеллер» митинг 8 ноября, он перенес на этот день и свое выступление. Чтобы перехватить инициативу у роялис­тов, нацисты ворвались в пивной зал. Гитлер, перебив выступав­шего фон Кара, вскочил на стол, выхватил из кобуры пистолет и выстрелил в потолок. Он провозгласил начало национальной революции и был встречен овацией. Оказавшийся в безвыход­ном положении монархистский триумвират — Кар, Лоссов и на­чальник баварской полиции Зейсснер — выразили свою полную поддержку Гитлеру.

Но как только Гитлер и его недозрелые «неоязычники» по­вернулись спиной к фон Кару, позволив тому уйти, он немедлен­но положил конец притязаниям нацистов, подписав с согласия армии, декрет о роспуске НСДАП. На следующее утро, узнав об этом предательстве, Гитлер и его бойцы, в сопровождении гене­рала Людендорфа, строем отважно направились в центр города. На Одеон плац их уже ждали полицейские, взявшие винтовки на прицел. Нацисты не остановились. Четырнадцать человек были убиты — первые мученики нацизма. Раненый спутник Гитлера, падая, сбил последнего с ног, и Гитлер ушиб плеча о мостовую.

Действительно, прошедшей ночью Бавария и Берлин подпи­сали мир за спиной нацистов: для тот чтобы умиротворить мюнхенских роялистов, армия фон Секта отправилась из Бер­лина свергать левые правительства Саксонии и Тюрингии, в от­вет на что баварцы отказались от планов мятежа. Пивной путч был подавлен до того, как начался. Вновь преимущество оказа­лось на стороне армии фон Секта: генерал был готов скорее ви­деть Германию пленницей Веймарской республики, нежели от­дать ее «злым силам, порожденным сбитыми с толку массами и имеющим целью захват власти» (160).