Юлиан Гжесик - Возвращение. История евреев в свете ветхо– и новозаветных пророчеств

Иудеям суждено освободиться от кар и проклятий, постигающих их за нарушение Синайского Завета (т. е. от наказаний, предсказанных в этом двустороннем договоре – тор. 28, 15–68), только через принятие великого Посредника – Иисуса и через вхождение, благодаря Его посреднической миссии, под защиту Нового Завета (Гал. 3, 13–16). Мессия принял на свои плечи всю тяжесть народной вины, преступления и наказания, и через него совершается обретение (за сохранение Завета) благословения. Только Он, чудесный Сын Божий, как исполнитель воли Господа, сможет реализовать Божий план, содержащийся в Его Завете: «И Я произведу от тебя великий народ, и благословлю тебя, и возвеличу имя твое; и будешь ты в благословение. Я благословлю благословляющих тебя, и злословящих тебя прокляну; и благословятся в тебе все племена земные» (Быт. 12, 2–3).

Если использовать слово «христианин» в том обиходном значении, которое мы употребляем, говоря о католических костелах и протестантских церквах, то на поставленный вопрос следует ответить: «Нет!». Библией предписано иудеям иное будущее. Конечно, не стоит забывать, что первые христиане – из Антиохии – все без исключения были иудеями. [135]Не будем забывать и о том, что «возвышенное призвание» духовных израильтян, «святых», открыто для всех, для людей любого происхождения, национальности и языка, а значит, одинаково для иудеев и для не иудеев.

Однако пропасть лежит между христианами апостольских времен и тем номинализмом, который вот уже много веков носит имя «христианство». Нам неизвестны причины, по которым благочестивый иудей не может в согласии с самим собой и с полным уважением к иудейской религии принять евангельский призыв – стать духовным израильтянином. Израильские духовные личности – действительно святые иудеи, которым дано познать как обетования, данные Богом Аврааму и его потомству, так и Новый Завет, связанный с народом, избранным у горы Синай. Одновременно им дано познать и прообразы будущего, начертанные Моисеем и пророками, и ту небесную реальность или духовную действительность, которую они прообразовали.

Имя, от кого произошло слово «христианин», будучи приложено к формальным, «внешним» христианам, приводит к тому, что и само оно, и вся система доктрин, которые оно представляет, становятся ненавистными для евреев, и, что не менее прискорбно, – для большинства мыслящих людей как вне, так и «внутри» различных течений так называемого христианства.

Первая преграда, препятствующая иудею принять «формальное христианство», – это изначальный и абсолютный монотеизм. Иудей в Ветхом Завете читает: «Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства. Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим» (Исх. 20, 2–3). Стоит ли удивляться, что иудей отвергает доктрину Троицы, если у него в душе все время звучат Десять Заповедей? Для него непостижимо и невразумительно учение, что в одном Боге совмещаются три Лица: как утверждают одни – «три Личности, кои представляют Одного», или, как утверждают другие, «три Бога, равновеликие в силе, славе и намерениях». Чтобы стать христианином, иудею необходимо принять это утверждение, против которого восстает его нравственность и здравый смысл. Саму мысль, что Богов может быть больше, чем один, иудей сходу отвергает. Удивительно ли, что иудей не принимает столь иррациональные представления о Боге севышнем? Мы полагаем, что подобное отношение к учениям, сформулированным в более поздние времена, и столь преданная верность учению Святого Писания делают евреям честь. [136]Мы считаем, что принуждение иудеев к учению, для них непонятному, деформировало бы их разум и совесть, т. е. приносило бы вред.

Доктрины, принятые столетия спустя после проповеди Иисуса Христа и апостолов, причинили неисчислимое зло христианам, породили ненужную путаницу и многих привели к агностицизму. Евреи далеки от подобных учений, противоречащих Ветхому и Новому Заветам, мы же должны помочь выпутаться из этих догматических противоречий христианам, помочь вернуться к простым истинам – учению Иисуса, апостолов и пророков.

Как же ясно говорит нам апостол Павел, что у язычников много богов и господ много, «но у нас один Бог Отец, из Которого все, и мы для Него, и один Господь Иисус Христос, Которым все, и мы Им» (I Кор. 8, 5–6). никнем еще раз в безукоризненное Евангелие от Иоанна (1, 1–3 и 14): «начале было Слово <���…> полное благодати и истины».

Каким прекрасным и ясным становится это учение в свете вдохновенного общения севышнего, Отца и Создателя всего сущего, без Которого «ничто не начало быть» (от вечности до вечности), и славного Сына Божьего, явившегося первым творением (Откр. 3, 14), через посредство Которого Он проявил власть и силой Которого сотворил ангелов и людей! А ведь эти тексты не оторваны от Заветов Божьих и не противоречат их духу. Напротив, они выражают саму суть, квинтэссенцию библейских учений. Иисус сам объявил, что пришел Он исполнить не Свою волю, но только волю Своего Отца: «Отец выше Меня (выше всех)». [137]Сказал Он, что пришел от Бога, дабы послушно исполнить Его волю, пришел с Божьим обетованием, что будет вознесен, возвышен духовно после исполнения задания, данного Ему Отцом, после чего ожидает Его «предлежавшая Ему радость» (Евр. 12, 2).

Фактически Иисус заявил, что Он един с Отцом, не имея в виду, что составляет с Ним «одну личность»; Он говорил о гармонии, о единодушии, о выполнении не Своей воли, а воли Отца. Объявил Он об этом через молитву (в том же контексте) ученикам, чтобы были они единым целым, «как Я и Отец – одно <���…>, чтобы они были едино, как и Мы», едины сердцем в братстве и едины с Отцом, чтобы были они причастниками Его Духа (Иоан. 10, 30; 17, 11).

Мы, естественно, не должны втягивать иудея в те непоследовательности, из которых сами пытаемся выбраться. Но если даже мы решим обратить иудеев в столь «дополненное» позднейшими схоластами учение, то зададимся сперва вопросом: что принесли подобные попытки за семнадцать веков, [138]начиная от принятия рожденных человеком мнений и философских формулировок при зарождении католической догматики? Разве не достигнет каждого иудея чистое учение, которое проповедовали Иисус и апостолы и которое было забыто «ортодоксальными» вероисповеданиями?

Многие раввины пытались дать иудейскую концепцию Иисуса. Они говорили об Иисусе как о великом учителе, который изрекал высочайшие истины, но эти истины в те времена понять так и не смогли. Они говорили о противостоянии, которое он вызвал, и о причинах его смерти.