Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

Как ближайшая проблема этой упрощенной схемы явилось отсутствие военного кадра школы, конкретных офицеров-ориенталистов в лице заведующего и преподавательского состава, которые бы проводили в жизнь такую педагогическую линию, которая в большей мере отвечала бы реальным задачам и потребностям Приамурского военного округа. Профессора Восточного института не имели возможности, да и особого желания, вмешиваться в политику военного ведомства и указывать ему на очевидные недостатки и слабости новой системы изучения офицерами восточных языков. Кроме того, новая система в определенном смысле была им желательна, так как профессора института не только сохранили высокие оклады по линии военного ведомства, но и несли меньшую ответственность за результаты своего труда – они всегда могли сослаться на нереальность 8-месячного теоретического курса для получения слушателями прочных и солидных знаний.

В результате окружная подготовительная школа не могла быть инструментом и рабочим органом штаба Приамурского военного округа. Штаб округа, кроме того, слабо представлял себе общий процесс подготовки кадров, проблемы и ежедневные нужды школы, отстоящей от Хабаровска на удалении 800 верст. В этом смысле ситуация была полностью противоположна той, что имелась в Тифлисе и Ташкенте, где окружные школы находились в сфере постоянного контроля со стороны окружных штабов и фактически составляли их неофициальные востоковедные отделы, особенно в штабе Туркестанского военного округа, где многие преподаватели окружной школы одновременно состояли сотрудниками разведывательного отделения штаба. В силу этих причин в период введения в действие нового Положения (1911 г.) и программ окружная подготовительная школа Приамурского военного округа оказалась вне общего процесса обсуждения новой системы, ее достоинств и недостатков. Эту задачу инициативно взяли на себя офицеры-восточники Приамурского военного округа, о чем уже было сказано выше. У штаба Приамурского военного округа не было под рукой эффективного рабочего органа, который бы отстаивал интересы округа и давал практические рекомендации и оценки по вопросам военно-востоковедной реформы, как это было, к примеру, в штабе Туркестанского военного округа, где имелся весьма активный консультационный центр в лице сотрудников Ташкентской офицерской школы восточных языков.

Согласно новому Положению об изучении офицерами восточных языков, в окружную подготовительную школу принималось 12 офицеров-слушателей в год от войск Приамурского и Иркутского военных округов, в более поздний период практиковался прием офицеров из других военных округов – Омского и Туркестанского, которые зачислялись в школу в счет квоты Иркутского военного округа. В соответствии с «Руководящими указаниями и программами к Положению об изучении офицерами восточных языков» (п. 5), в окружной подготовительной школе восточных языков при штабе Приамурского военного округа изучались китайский, японский, корейский и монгольский языки [1430]. В зависимости от избранного языка обучавшиеся в школе офицеры делились на четыре языковые группы: китайскую (6 офицеров), японскую (4 офицера), монгольскую (1 офицер) и корейскую (1 офицер). Офицеры китайской и японской языковых групп изучали только один восточный язык (по профилю своих групп). В монгольской языковой группе кроме, собственно, монгольского изучался и китайский язык, в корейской – японский язык. При этом вторые языки изучались в «объеме простого практического знакомства с разговорным языком».

Программа вступительных экзаменов в окружную школу предусматривала сдачу экзаменов по русскому и английскому языкам, географии, истории и топографии. При этом программы вступительных экзаменов для окружной подготовительной школы по географии и истории существенно отличались от программ других школ, что было связано со спецификой военно-востоковедной деятельности на Дальнем Востоке. Программа по географии предусматривала «основательное знакомство» с пограничными областями и губерниями Азиатской России и Камчатской области, Китаем, Японией и Кореей. Программа по истории предусматривала наличие твердых знаний в объеме курса средних учебных заведений по истории (начиная с XVIII столетия) Китая, Японии и Кореи. Кроме того, в программе предусматривалось изучение военной организации Китая и Японии.

Изучение китайского языка подразумевало освоение основ иероглифической письменности, изучение иероглифов и грамматического строя языка, правил европейской транскрипции; ознакомление с различными системами китайско-европейских словарей; освоение грамматики разговорного языка (по учебнику профессора П. П. Шмидта [1431]); чтение разговорных текстов по хрестоматии разговорного языка профессора А. И. Иванова [1432], «Гуаньхуа чжинань» («Руководству по китайскому разговорному языку» [1433]) или «Хуа янь вэнь да» («Беседам на китайском разговорном языке» [1434]). Практические занятия с лектором-китайцем под руководством преподавателя велись параллельно прохождению теоретического курса ежедневно не менее двух часов. Цель практических занятий заключалась в «усвоении всех китайских звуков пекинского наречия и исключительно слуховое восприятие китайской речи». По окончании школы от выпускников требовалось умение «вести разговор с образованным китайцем на простейшие темы общего содержания», а также переводить на русский язык любой текст из китайских хрестоматий учебного курса.

Изучение японского языка заключалось в усвоении японских азбук катакана и хирагана, ромадзи и русской транскрипции, принятой в Восточном институте; ознакомлении с иероглифами и их ключевыми знаками; умении обращаться со словарями различных систем; изучение грамматики разговорного языка; изучении хрестоматии японских текстов профессора Д. М. Позднева [1435]. Практические занятия проводились параллельно с основным курсом ежедневно не менее двух часов с лектором-японцем и под руководством преподавателя. По окончании школы выпускники должны были уметь вести разговор с образованным японцем на простейшие темы общего содержания, уметь свободно читать и писать японские тексты, написанные катаканой и хираганой, а также уметь перевести с японского на русский язык любую статью из «Токохуна» профессора Д. М. Позднеева и сделать ее грамматический разбор.

При изучении корейского языка внимание обращалось на овладение основами грамматики разговорного языка, на ознакомление с корейской национальной письменностью онмун («народное письмо»), на чтение, письмо и перевод отрывков из литературных произведений. Применительно к японскому языку, который изучался в корейской языковой группе по упрощенному курсу, слушатели знакомились с основами японской иероглифической письменности, изучали ключевые знаки, наиболее употребительные иероглифы и их сочетания. Практические занятия проводились с носителями корейского и японского языков. По окончании школы выпускники должны были уметь изъясняться с образованным корейцем на простейшие темы общего содержания, уметь свободно пользоваться корейской азбукой, переводить печатные корейские тексты и делать их грамматический разбор.