Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

Работа комендатур была невозможна без взаимодействия с местными партийно-советскими и хозяйственными органами. Коменданты во многом были самостоятельны, в их руках концентрировались властные функции. Это не могло не порождать конфликтов с местной номенклатурой, прежде всего средним районным звеном. Райкомы партии также стремились иметь возможность контролировать и воздействовать на комендантов по партийной линии. Судя по частоте персональных дел и громадной текучести кадров работников комендатур (с лета 1931 до лета 1932 г. при штате нарымских комендатур в 410 чел. было уволено по несоответствию должности 450 чел., против 70 чел. были возбуждены уголовные дела [1173]), коменданты находились под служебным и партийным контролем, однако периодически проводившиеся «чистки» в целом не улучшали качество работы комендантов. По итогам расследования Назинской трагедии летом – осенью 1933 г. к судебной ответственности было привлечено более 20 должностных лиц Александро-Ваховской комендатуры (почти весь вольнонаемный состав – от коменданта до стрелков ВОХР) в основном за «избиение трудпоселенцев, мародерство» [1174]. В течение 1941 г. треть комендантов в комендатурах Новосибирской области, которая до 1944 г. включала и территорию нынешней Томской области, лишилась должностей по причине профессиональной непригодности [1175].

Типичной чертой лагерно-комендатурной системы являлось широкое использование в работе исполнительного аппарата комендатур самих спецпереселенцев. В районном аппарате их было меньше, чем в составе низовых поселковых комендатур. По состоянию штата северных комендатур Западной Сибири на сентябрь 1933 г., среди 367 работников участковых (районных) комендатур насчитывалось 148 спецпереселенцев, среди 604 работников поселковых комендатур – 332 спецпереселенца, т. е. более половины штатных сотруд ников [1176]. Спецпереселенцы использовались на низовых технических должностях не только из-за хронической текучести кадров из числа вольнонаемных. Администрация стремилась привлечь к жизнедеятельности спецпоселков молодежь из числа спецпереселенцев, сформировать из их числа т. н. актив для обеспечения внутреннего контроля за поведением массы спецпереселенцев.

Составной частью разработанного аппаратом ГУЛАГ и принятого 25 октября 1931 г. Временного положения о правах и обязанностях спецпереселенцев, об административных функциях и административных правах поселковой администрации в районах расселения спецпереселенцев являлась Инструкция о формах привлечения спецпереселенцев к охране порядка в поселках и к выполнению общественных и административных функций. Она предусматривала организацию т. н. групп содействия комендатуре, которые формировались из среды спецпереселенцев в каждом поселке старшим участковым и участковыми исполнителями. Члены группы содействия выполняли «свои общественные обязанности в свободное время и безвозмездно». Старшие участковые были обязаны вести учет населения своего участка, сообщать коменданту о происшествиях (прежде всего о побегах), доводить до сведения спецпереселенцев распоряжения комендантов и т. д. [1177]Чекисты создавали систему круговой поруки, при которой сами спецпереселенцы несли ответственность за соблюдение режима, недопущение побегов, поиски бежавших и т. д. В частности, за побег членов семьи ответственность нес глава семьи, наказывавшийся арестом на срок до 30 суток. Наряду с системой санкций был запущен и механизм поощрений. Например, за борьбу с побегами активистам из числа спецпереселенцев объявлялась благодарность, а информаторы премировались [1178]. Работа в группах содействия считалась проявлением лояльности спецпереселенцев режиму, как и «ударная» работа на производстве. По сохранившейся в архивах документации Отделов спец(труд)поселений не представляется возможным реконструировать масштабы и эффективность деятельности групп содействия, насажденных чекистами в поселках. Трудно установить их роль в сокращении случаев бегства из комендатур с середины 1930-х гг. Тем не менее нельзя и игнорировать факт существования в спецпоселках низовой администрации, представленной самими спецпереселенцами, на которую ложились функции регулирования жизнедеятельности в спецпоселках. Без этой пограничной группы ссыльных аппарату комендатур численностью около 1200 чел. практически невозможно было управлять почти 300-тысячным населением спецпоселков в Западной Сибири (данные на осень 1933 г.) [1179].

Комендатуры занимались не только административным управлением спецпереселенцами. Они следили за использованием труда спецпереселенцев хозяйственными организациями, а в сферах сельского хозяйства и промыслов напрямую организовывали и руководили деятельностью неуставных артелей. В 1931 г. (после упорядочения механизма применения труда спецпереселенцев) в целом определилась хозяйственная специализация поселков и комендатур. Осенью 1931 г. профиль комендатур выглядел следующим образом: 12 из 15 северных комендатур Западной Сибири имели сельскохозяйственную и промысловую специализацию, три – лесную (лесопромышленную), шесть из 14 южных комендатур Западной Сибири выполняли работы по договору с трестом «Цветметзолото», шесть были приписаны к тресту «Востуголь», одна располагалась на Кузнецкстрое, Томский распредлагерь играл роль пересыльного, транзитного пункта [1180].

С 1931 по 1938 г. в территориальном размещении комендатур Западной Сибири произошли изменения (табл. 9).

На протяжении 1930-х гг. участковые (районные) комендатуры по численности населения делились на три группы: малые (до 5–7 тыс. чел.), средние (от 7 до 15 тыс. чел.) и крупные (свыше 15 тыс. чел.). В начале десятилетия в северных районах региона преобладали средние и крупные, а южнее Томска – малые и средние по численности комендатуры. В 1931–1932 гг. в северной части региона комендатуры размещались преимущественно по притокам среднего течения Оби (Васюган, Парабель, Кеть, Чая). Они имели сельскохозяйственную, кустарно-промысловую и лесозаготовительную специализацию, что подчеркивало колонизационную функцию крестьянской ссылки. Комендатуры, находившиеся на юге Западной Сибири, были приписаны к золотым приискам, имели небольшие размеры, а комендатуры, создававшиеся на новых шахтах Кузбасса и Кузнецкстроя, только начинали формироваться. Однако уже в конце 1932 г. стали заметными изменения в размещении комендатур и численности сосредоточенных в них спецпереселенцев. Произошла передислокация спецпоселков, некоторые комендатуры были расформированы и прекратили свое существование (Кулайская, Кето-Чулымская, Кетская на севере, Ольховская, Терсино-Усинская, Крапивинская, Яйская на юге). Причина этих перемен – крупные просчеты при расселении, отсутствие условий для хозяйственной деятельности. Задуманная колонизация Среднего Приобья потерпела неудачу. Большие группы спецпереселенцев были переброшены из Нарымского края в Кузбасс. К 1938 г. самыми крупными по численности комендатурами становятся кузбасские (Анжерская, Прокопьевская, Кузнецкая), а самыми малочисленными – северные (Александровская, Васюганская, Каргасокская, Ново-Кусковская). Если осенью 1931 г. в северных комендатурах региона размещалось 203 тыс. из 295 тыс. спецпереселенцев Западной Сибири, то к началу 1938 г. – 117 тыс. из 200 тыс. чел. Численность южных (кузбасских) комендатур стабильно составляла 80–90 тыс. чел. Руководство Отдела трудпоселений УНКВД Новосибирской обл. объясняло почти двукратное уменьшение спецпереселенцев на севере края следующими причинами: «…а) передача части контингента в связи с выделением из Запсибкрая Омской области и Красноярского края; б) переброска значительного количества трудпоселенцев на работу в промышленность Кузбасса; возвращение с мест расселения как неправильно выселенных, передача на иждивение и другие причины; побеги с мест расселения» [1181].