Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

Весной – летом 1930 г. в Сибири, где преобладало т. н. внутрикраевое переселение репрессированных крестьян, главным образом из южных и западных районов в северные и восточные, масштабы бегства из спецпоселков в прежние места жительства стали предметом обеспокоенности карательных органов. Начальник СКАУ Скрипко в докладной записке в НКВД, подготовленной в начале июля 1930 г., ситуацию с побегами и тактику поведения бежавших характеризовал так: «…с наступлением весны кулачество с семьями целыми партиями бежит к прежнему местожительству. Бежавшее с мест поселения кулачество в большинстве случаев скрывается, направляя в места прежнего жительства только свои семьи в надежде на то, что их жен и детей водворять без главы семьи на место поселения не будут, а в будущем и в отношении их самих будет отменена ссылка. Некоторые кулаки идут “на разводы” с женами, которые тотчас же вступают в брак с батраками и бедняками. <���…> В Ачинском, Красноярском, Омском и др. округах края были случаи при попытках ареста вернувшихся с ссылки кулаков органами ОГПУ, милиции организованного выступления крестьян всех социальных прослоек… а в иных случаях даже имели место категорические протесты против возвращения кулаков в ссылку, а в особенности жен и детей» [1199].

Уже летом – осенью 1930 г. карательные органы отмечали массовое стремление репрессированных крестьян к прямому или косвенному («в обход») разделению семей (разнообразные попытки оставить несовершеннолетних детей, престарелых, иждивенцев на попечении родственников, выйти замуж и жениться на «вольных»). Органы, чтобы не допустить «распыления» (термин из карательной лексики) семей спецпереселенцев; совершенствовали карательные процедуры. Так, на запрос руководства НКВД в прокуратуру РСФСР о том, как поступать с ходатайствами от членов семей «кулаков», в которых они просят разрешить несовершеннолетним детям не следовать с родителями в ссылку или передать иждивенцев на попечение родственников и т. д., заместитель прокурора Герасимов 10 ноября 1930 г. дал следующее разъяснение: «1. Вам должно быть известно, что раскулачиванию и ссылке подвергалось кулацкое хозяйство (двор), а не только его глава. 2. Никаких “добровольно следовавших” в ссылку несовершеннолетних и совершеннолетних членов семьи, таким образом, быть не может. 3. Общее мнение по вопросу возвращения из ссылки (место поселения) кулаков 2-й категории общеизвестно и в подтверждении не нуждается <���…> 4. Замужество и женитьбы не возбраняются. Необходимо только следить за тем, чтобы это не превратилось в обход и члены кулацких хозяйств не возвращались таким образом на родину» [1200].

Соединение разъединенных семей самой же карательной системой зачастую диктовалось, безусловно, не соображениями гуманности, а практической целесообразностью. Оставшиеся без глав семьи оказывались крайне уязвимыми в экстремальных условиях спецпоселения, и это их состояние нередко было причиной побегов. Впервые вопрос о фактическом смягчении репрессий для арестованных мужчин был поставлен руководством ОГПУ летом 1930 г. 4 июля 1930 г. ОГПУ направило своим органам на места следующую директиву: «По сообщению ПП ДВК во всех эшелонах кулаков обнаружено значительное количество нетрудоспособных семей, главы которых остались на местах, арестованные органами ОГПУ. Нетрудоспособные семьи поставлены в тяжелые условия <���…> предлагается: немедленно под конвоем направить в ДВК, вслед высланным семьям, всех трудоспособных мужчин, приговоренных тройками к заключению в лагерь до 5 лет включительно» [1201].

Весной 1931 г., осуществляя подготовку новой депортации крестьянства, еще более массированной, чем предыдущая, руководство ОГПУ не могло не учитывать осложнявшего акцию значительного количества неполных, разъединенных семей. ОГПУ инициировало и внесло в законодательный орган страны предложение, определявшее судьбу «кулаков и других нетрудовых элементов» по окончании отбывания ими сроков заключения в лагерях или ссылки. 3 марта 1931 г. Президиум ЦИК СССР своим постановлением предоставил ОГПУ право «кулаков, хозяйство которых ликвидировано и семьи высланы, направлять по месту жительства их семей» [1202], т. е. на спецпоселение.

Следующий шаг карательных органов в том же направлении был связан с выработкой нормативных документов (циркуляры, директивные письма), в которых прописывались процедуры замены срока наказания для заключенных «кулаков», чьи семьи были высланы на Север, высылкой к семьям в спецпоселки. В преамбуле секретного циркуляра Западно-Сибирской краевой прокуратуры и краевого суда от 8 августа 1931 г. отмечалось: «В целях создания необходимых условий к быстрейшему сельскохозяйственному освоению спецпереселенцами северных районов расселения, а, следовательно, и хозустройству их, директивными органами [внесено] предложение в кратчайший срок направить на север определенные контингенты кулаков, как имеющих на севере семьи для воссоединения с последними…» [1203]

Согласно циркуляру, во всех местах заключения, где по приговорам судов отбывали наказание осужденные на срок не свыше трех лет семейные «кулаки» (а также подследственные заключенные), создавались оперативные «тройки» для составления списков лиц, попадавших в указанную категорию. Заключенные, которым лишение свободы заменялось ссылкой на поселение для воссоединения с семьей, направлялись под конвоем в распределитель СибЛАГа с последующей отправкой в комендатуру [1204].

Во исполнение циркуляра Наркомюста заместитель председателя ОГПУ Ягода 21 октября 1931 г. направил в полпредства ведомственную директиву, в которой давал разъяснение, что «соединение семей спецпереселенцев с их главами должно производиться исключительно путем направления глав к их семьям, а не наоборот» [1205]. Очередной директивой от 20 ноября 1931 г. ОГПУ распространило принятый для заключенных порядок и на глав семей, отбывавших ссылку по приговорам органов ОГПУ. В документе говорилось: «…1) Ходатайства ссыльных глав семей о соединении их с семьями, высланными в порядке спецпереселения, удовлетворять. <���…> 4) Соединение проводить внутри края, а также с семьями, находящимися вне данного края, причем, как правило, главы должны быть направлены к семьям, а не наоборот» [1206].

«Правовое» положение упомянутой группы «кулаков», досрочно освобожденных из лагерей, устанавливалось директивой ГУЛАГа от 28 февраля 1932 г.: «Кулаки… включаются в состав спецпереселенцев и полностью подпадают под действие положения о спецпереселенцах (в отношении сроков пребывания в спецпоселении, лишения прав гражданства и пр.).