Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

В годы нэпа в отличие от «лишенцев»-горожан, многие из которых неоднократно меняли вид деятельности, сельчане не стремились к переменам в этой сфере своей жизни, лишь 31,2 % крестьян сменили за этот период вид деятельности (с учетом вернувшихся из армий). В 1920-е гг., как и прежде, стабильной оставалась численность тех, кто трудился на земле и работал при церкви. Крестьяне вообще неохотно меняли свои занятия. Лишь 15,4 % из них сменили (временно или постоянно) традиционный труд на торговлю (7,5 %), работу при церкви (1 %), в советских и кооперативных организациях (1 %), кустарный (1,3 %), единоличный труд (1,2 %), 2,3 % были призваны служить в Красную армию. При этом лишь единицы сельских «лишенцев» бросали свое хозяйство, даже служащие советских и кооперативных учреждений, хотя и были заняты на основной работе, вели хозяйство при помощи наемных работников (за что впоследствии, как правило, лишались прав). Труд торговцев зачастую носил сезонный характер; люди продавали продукты своего хозяйства и, конечно, не бросали его. Псаломщики и церковные старосты, кузнецы, пимокаты и прочие также продолжали вести хозяйство. Можно сделать вывод, что несмотря на все перипетии, войны и революции, до конца 1920-х гг. сельские «лишенцы» оставались верны своим традиционным занятиям. Крестьяне с большим нежеланием решались изменить вид деятельности.

Как сказалось свертывание нэпа на занятиях городских и сельских «лишенцев»? Для многих из них это было время радикальной перемены занятий, но городские «лишенцы», привыкшие к этому, как нам представляется, легче и быстрее сельских «лишенцев» адаптировались в новом обществе.

В 1929–1930 гг. для многих новосибирских «лишенцев» трудоустройство стало проблемой (Прил. I, табл. 12). По данным архивных материалов, именно в эти годы произошел рост численности «лишенцев», ставших «безработными». Как отмечалось, в годы нэпа новосибирские «лишенцы» часто меняли работу, что свидетельствовало о скрытой безработице, но они могли заняться торговлей или каким-то иным видом деятельности, неподконтрольным государству. Начиная с 1928 г. люди лишились этой возможности. В планы первых пятилеток по радикальному преобразованию общества не входило сосуществование с т. н. неорганизованным населением (торговцы, единоличники, мелкие хозяева, казавшиеся власти явным «пережитком» старого общества), составлявшим значительную часть новосибирских «лишенцев», поэтому их судьба была предрешена. Лишение избирательных прав многие мелкие хозяева города восприняли достаточно серьезно. Они постарались найти себе новое занятие, которое более устраивало власть. В 1929 г. лишь 24 % «лишенцев» продолжили заниматься торговлей, остальные сочли за благо устроиться по найму, в кустарные мастерские или на государственные предприятия, некоторым даже удалось стать совслужащими.

Обращает на себя внимание тот факт, что в 1929–1930 гг., в отличие от предыдущего периода, городские «лишенцы» стремились найти занятие в любой сфере, кроме торговли, они предпочитали даже оставаться безработными, но не начинать свое дело. Аналогично относились к работе при церкви. Именно в этот период священнослужители прекращают свою деятельность, а при отсутствии другой начинают работать по найму.

Для абсолютного большинства сельских «лишенцев» рубеж 1920–1930-х гг. стал поистине переломным. В этот период свои занятия сменили 97,6 % сельских «лишенцев» (Прил. II, табл. 4). В деревне произошла катастрофа: крестьяне, десятилетиями занимавшиеся хлеборобством, были либо насильственно высланы, либо были вынуждены сами сменить занятия. Лишь 1,3 % крестьян по-прежнему занимались хлеборобством, ни один человек в изучаемой группе не продолжил торговлю, не работал при церкви. Оказались высланными на спецпоселение 33 % ранее занимавшихся крестьянским трудом, 39,5 % торговцев и 42,8 % работавших при церкви. Были осуждены и отбывали наказание в тюрьмах 7 % крестьян, около 2 % сбежали из ссылки. Реальная численность избежавших «раскулачивания» (или высылки) была больше – устроились в городе по найму 3,3 %, на заводы – 6, занялись кустарным и единоличным трудом в городе – 2 %. Почти 19 % будущих «лишенцев» вступили в колхозы. Ранее учившиеся молодые люди оказались с семьями на спецпоселении, некоторым удалось устроиться на заводы и предприятия в городе. Работавшие в годы нэпа в сельских советских и кооперативных организациях или потеряли работу (25 %), или были высланы (15 %), или работали в колхозе, по найму и т. п.

В 1930 г. сельские «лишенцы» в основном работали в колхозе (15,3 %), на заводе (6,6 %), по найму (4,6 %). На спецпоселении оказался 31 % представителей изучаемой группы, около 7 % отбывали наказания в тюрьмах. Занятия 23 % сельских «лишенцев» в этот период неизвестны.

В 1930-е гг. заметны первые итоги преобразования общества: значительная часть городских «лишенцев» радикально меняет свои занятия, она пополняет ряды тех, кто работал на предприятиях (Прил. I, табл. 13, 14). При этом значительно увеличивается численность отбывавших наказание и находящихся в ссылке, в т. ч. крестьян. Если на протяжении предыдущего периода жители села неизменно занимались земледелием, то в 1930-е гг. большинство крестьян, входящих в исследуемую группу, сменило вид деятельности. Крестьяне оказывались на спецпоселении, либо, избежав ссылки, работали на тяжелых работах по найму, некоторые временно занимались единоличным трудом – стали печниками, извозчиками и т. п. Основная масса крестьян постаралась «раствориться» на стройках Кузбасса. В этот период многие бывшие «кулаки» работали на предприятиях и шахтах края.

На заводы и стройки края стремились не только бывшие крестьяне, но и лица, ранее ведшие торговлю, работавшие по найму на частных владельцев, домашние хозяйки, многие кустари и единоличники. Вместе с тем часть ремесленников и тех, кто занимался единоличным трудом, не изменила своим традиционным занятиям. Желающих торговать или вести свое дело в этот период среди новосибирских «лишенцев» не нашлось.

В 1931–1936 гг. в занятиях абсолютного большинства сельских «лишенцев» почти ничего не изменилось (Прил. II, табл. 5). Так, в 1930-е гг. занятия 60 % сельских «лишенцев» остались неизменными, в т. ч. 80 % крестьян, высланных в предыдущий период, оставались на спецпоселении, 6 % сбежали со спецпоселения, 3,3 % умерли в ссылке, некоторые (8 %) по разным причинам оказались освобождены и либо вернулись на прежнее место жительства и вступили в колхоз, либо, оказавшись в городе, устроились на заводы, занялись единоличным или кустарным трудом. Отбывавшие наказания преимущественно вернулись из мест заключения к семьям на спецпоселения. В 1930-е гг. продолжали работать на заводах и в артелях крестьяне, сумевшие в конце 1920-х гг. перебраться в город. Исключение составили те, кого уволили «за сокрытие социального положения» или призвали в тылоополчение (дети «кулаков», работавшие на предприятиях).