Жорж Бордонов - Филипп IV Красивый. 1285–1314

Используя предлог гипотетического крестового похода, направленного на отвоевание Иерусалима, король предложил объединить рыцарские ордена тамплиеров и госпитальеров, а верховную власть отдать капетинскому принцу (одному из трех его сыновей). Эта идея понравилась Клименту V, который посоветовался с магистрами обоих орденов: по проекту крестового похода и по проекту слияния. В отношении крестового похода мнение Жака де Моле было ярким и актуальным: очевидно, что смысл существования этого ветерана заключался в возобновлении борьбы за Святую Землю. Но его реакция на слияние двух орденов была разочаровывающей, даже хуже: огорчительной! Не взвесив преимущества, которые даст эта мера, он сослался на разницу между двумя Уставами, необходимость сократить число сановников и командиров, а также на традиционное соперничество между тамплиерами и госпитальерами. Однако он признал, что слияние позволит сократить расходы и более эффективно защищать права и собственность в случае возникновения споров. "Хорошо известно, — писал он без всякого величия, — что все народы когда-то пришли к большой преданности христианской вере; кажется, это полностью изменилось, потому что больше людей готовы брать, чем отдавать христианской идее…". Любой другой человек на его месте говорил бы о героизме, вспоминал подвиги своего ордена, жертвы, оборонительные сражения, благодаря которым Иерусалимское королевство, покинутое всеми, просуществовало более века. Он также мог написать, что госпитальеры, предвидя окончательную катастрофу, приобрели большие владения на острове Кипр, в то время как тамплиеры бросили все свои ресурсы в виде людей и денег на борьбу с мусульманами. Правда, госпитальеров гораздо меньше беспокоил Филипп Красивый, именно потому, что они основали свой дом госпитальеров на Кипре и, в определенной степени, продолжали свою деятельность. Жак де Моле не воспринимал этого. Он вел себя как старый государственный служащий, который достиг вершины почета и боится потерять свое место. Он отказался уступить место магистру госпитальеров или разделить его прерогативы.

Климент V передал речи Жака де Моле Филиппу Красивому. Последний сразу понял, что за человек магистр Ордена Храма и как легко им манипулировать: ведь это был дух другой эпохи, уверенный в своем религиозном рыцарстве, без злобы и замашек, слишком уверенный в своей правоте, короче говоря, весьма среднего ума и наивного сердца. Конечно, столкнувшись с таким суровым и настойчивым человеком, как Ногаре, бедный магистр не спасует. Он ничего не знал о ведении тяжб, ему были знакомы только военные предприятия и серьезные дебаты глав тамплиеров. Когда Папа по инициативе Филиппа Красивого сообщил ему об обвинениях, выдвинутых против ордена, Моле воспринял это спокойно. Он спонтанно попросил провести расследование, не понимая, что сам идет в ловушку. Но, по правде говоря, кто мог обнаружить позорный заговор, затеянный людьми короля? Это удивило самого Папу Римского. Более того, в глазах Климента V просьба Жака де Моле представляла собой презумпцию невиновности. Нет сомнений, что папское расследование, тщательно проведенное и контролируемое прелатами, не подозреваемыми в пристрастности, привело бы к отклонению всех обвинений. В крайнем случае, в штате тамплиеров, особенно на уровне сержантов и оруженосцев, должна была присутствовать определенная небрежность, а возможно, местами и некоторая расхлябанность. Не следует забывать, что лучшие рыцари погибли в Святой земле за последние несколько лет, при Сен-Жан-д'Акр и в других местах; оставшиеся в живых не составляли элиту: это были слишком молодые или слишком старые рыцари, или управляющие имуществом Храма; цвет рыцарства и самые храбрые сержанты погибли на Востоке.

Эта ситуация была хорошо известна Филиппу Красивому. В течение нескольких месяцев правительственная группа в обстановке строжайшей секретности работала над подготовкой операции 13 октября 1307 года. Король не хотел папского расследования, заранее зная его результаты. Более того, он подозревал Папу в мягкости, а также в упрямстве. Он хотел нанести сильный и быстрый удар. Но почему? Мнения разделились. Похоже, что у Филиппа Красивого было несколько мотивов: в нужный момент расправиться с независимостью тамплиеров, которые не подчинялись королевской власти; попытаться присвоить значительное недвижимое и движимое имущество в то время, когда ситуация с наполнением казны становилась напряженной и вынуждала к новой девальвации валюты; лишить Климента V поддержки военной силы, поскольку орден находился под его единоличным контролем благодаря положениям буллы Omne Datum . Нельзя же считать Филиппа настолько наивным, чтобы переборщить с предполагаемой ересью в Ордене, содомии как правиле и прочих экстравагантностях! Благочестие было для него традицией. Но, в конце концов, он не был простодушным человеком, и его вера вполне поддавалась политическим влияниям. Уже в борьбе с Бонифацием VIII он выставил себя защитником ортодоксии, не стесняясь обвинять своего соперника в вымышленных преступлениях. Эта дерзость удалась: благодаря нападению на Ананьи, то есть инициативе Ногаре! Следует признать, что для него соблазн повторения был велик, тем более что он знал, что Климент V не способен сопротивляться, а Жак де Моле не годится для такой игры. Посчитав собранные Ногаре доказательства достаточными для обвинения тамплиеров в ереси, он решил передать их в руки инквизиции, то есть приступить к их массовым арестам. Не инквизиция требовала помощи светских властей, а наоборот: странная процедура! Филипп Красивый объяснил бы Клименту V, оказавшемуся перед свершившимся фактом, что он действовал как очень христианский король, ревностный сын Церкви, и чтобы предотвратить опасность, которую представляла для него такая организация монахов-еретиков! Он предоставил Ногаре найти подходящее юридическое обоснование и, когда придет время, обмануть общественное мнение. В то время обвинение в ереси было верным способом уничтожить противника; поскольку вера потеряла свою живость, духу стали предпочитать букву. Более того, обвинение тамплиеров в бедствиях на Святой Земле имело большое преимущество: слишком многие верующие обвиняли государей в том, что они отказались от принятия креста!

Самым удивительным в этом деле остается то, что ничего не просочилось ни о заседаниях совета, ни о королевском решении. Если и были утечки и если секретная информация доходила до Жака де Моле, он пренебрегал ею, будучи уверенным в своем положении, а если нет, то поведение Филиппа Красивого по отношению к нему рассеивало его подозрения. Вся операция была проведена Ногаре в тайно, тихо и безошибочно. Никто не знал об инструкциях, которые специальные комиссары должны были дать бальи и сенешалям. Эти инструкции, однако, были размножены в большом количестве несколькими клерками и оставались абсолютно секретными. Никому не сообщалось о их содержании, и никто не о чем не узнал. Инструкции состояли из двух частей: неумолимого, пламенного, категоричного обвинительного заключения и приказа об аресте с подробными и точными инструкциями по применению. В обеих частях можно распознать методичный ум Ногаре и его особенное красноречие, но в них также можно обнаружить своего рода личную ненависть. И, конечно же, рыцари-тамплиеры воплощали в себе все то, что Ногаре ненавидел больше всего: благородство в его лучшем проявлении, самоотверженность, самопожертвование, гордость от того, что они являются последними защитниками духовно-рыцарского образа жизни, действия и мышления. Они были, если хотите, Дон Кихотами веры, превосходными, смешными, трогательными, ненавистными, потому что они были адептами недостижимой мечты, другими словами, полными антиподами Ногаре.