Элен Каррер д'Анкосс - Россия и Франция. От Петра Великого до Ленина

В 1822 году либеральные требования распространились на восток Европы и начали угрожать Османской империи. Против нее поднялись сербы, гарантом независимости которых был Александр. Их восстание, возглавляемое Милошем Обреновичем, ширится и охватывает Грецию.

Наследник Петра Великого и Екатерины II, которые всегда объявляли себя защитниками христиан Османской империи, Александр I должен был бы естественным образом прийти к ним на помощь. Но он удовольствуется обменом с Портой дипломатическими нотами, присоединением к политике Лондона и Вены, враждебно относящихся ко всякому вмешательству в восточный кризис, и ожиданием, когда ситуация достигнет высшей точки кипения. Это произойдет в день Пасхи, когда греческий патриарх будет повешен в епископском одеянии на дверях своей церкви, три митрополита и восемь епископов задушены, а в Константинополе убиты сотни христиан. Только тогда он ставит перед султаном ультиматум! Текст ультиматума написан Каподистрией, ратующим за более активные действия, чем простое дипломатическое вмешательство. Но Александр I не готов выступить против Порты в одиночестве. Под влиянием Каподистрии он предлагает Парижу совместную экспедицию против Турции под знаменами Европы. Однако Франция остается глуха к его обращению, и Александр I удовольствуется обсуждением этой темы на Веронском конгрессе в ноябре – декабре 1822 года. Там будут подняты проблемы судеб христиан одновременно Османской империи и Испании и выражено сожаление о происходящих событиях. Конгресс придет к заключению, что восставшие греки – революционеры, которых нельзя поддерживать, в то время как королю Испании, обратившемуся к конгрессу за помощью, будет обещана военная поддержка Франции. Веронский конгресс продемонстрировал двойную эволюцию. Во-первых, эволюционировал Александр I, продвигавший в 1815 году польскую конституцию и превратившийся в 1822 году в строгого охранителя существующего порядка. И, как ни странно, позиции России и Франции схожи. Страх перед развитием революционных тенденций неожиданно сближает две страны. Александр I будет беседовать об этом с Шатобрианом, ставшим министром иностранных дел.

Несомненно, в последнем порыве желания помочь Александр I возвращается к греческому вопросу, предлагая решения, приемлемые для всех европейских государств. Но его предложения встретят неприятие Англии и Австрии, Европа не хочет ослаблять Османскую империю. Россия извлечет из этого уроки на будущее.

Александр I умирает в 1825 году в Таганроге, это – конец блестящего царствования, но оставшийся после него образ немного омрачен. Россия обязана ему приобретением огромного влияния в Европе, даже несмотря на то, что она постоянно сталкивалась со все более резкой оппозицией, прежде всего английской и австрийской. Франция обязана ему обретением никем не оспариваемого места в европейском концерте, о чем свидетельствуют отношения между двумя странами, хотя французская поддержка российских инициатив и не была безусловной. Наконец, образ либерального правителя постепенно уступает место образу консерватора, с жаром защищающего Европу и ее уже установившийся порядок.

Мы рассмотрим на этих страницах духовное развитие Александра I, которое привело его в последние годы жизни к христианству, пронизанному духом мистицизма, поскольку оно помогает объяснить его изменившийся образ, который сохранился в истории. Ведется множество споров о причинах и корнях духовной эволюции государя. Некоторые историки считают ее началом 1801 год, момент убийства Павла I, и в подтверждение такой датировки приводят часто цитируемое признание Александра Чарторыйскому: «Я должен страдать, поскольку никто не может вылечить моих моральных страданий». Но, если проследить почти всю его жизнь, мы увидим, что, даже если иногда его и преследовало воспоминание об убийстве, в основном он был равнодушен к религии и скорее увлечен франкмасонством. Он также испытал влияние князя Александра Голицына, человека, глубоко и открыто религиозного, ставшего обер-прокурором Святейшего Синода, который подтолкнет его к чтению Библии. Это чтение с течением времени будет иметь возрастающее значение в жизни императора.

Мари-Пьер Рей в своей биографии Александра I относит духовную революцию, произошедшую в нем, к совершенно определенному моменту – пожару в Москве, из которого, как она пишет, он выйдет преображенным. Множество свидетельств подкрепляют ее гипотезу, и прежде всего тот факт, что на следующий год Александр оказывает поддержку основанию Голицыным и Родионом Кошелевым Русского библейского общества. Впоследствии император завяжет отношения с баронессой Крюденер, которая в своем блестящем парижском салоне, где часто бывали Шатобриан, Бенжамен Констан, мадам Рекамье и герцогиня де Дюра, с энтузиазмом распространяла идеи абсолютной справедливости, прощения и всеобщего братства. К этому мистическому влиянию, которое будет действовать на него несколько лет, добавится влияние другой пылкой почитательницы Библии – Екатерины Татариновой, посвящавшей свое время комментированию Священного Писания в компании ревностных слушателей. В течение какого-то времени император слушал ее и, казалось, пленился ее проповедями, даже выделил ей пенсию. Затем, как и в случае с мадам Крюденер, ему надоели слишком экзальтированные проявления набожности. Подобные контакты с личностями, проявляющими демонстративное благочестие или проповедующими сектантские доктрины, свидетельствуют о духовных поисках Александра I. Но тут он ничем не отличался от части русской элиты, которая после увлечения Просвещением и франкмасонством обратилась к углубленным размышлениям об основах православной религии и даже протестантства. Эти духовные блуждания в самых разных направлениях в конце концов испугали Александра I, и тот в августе 1822 года рескриптом приказал распустить все секты. Франкмасонство стало одной из главных жертв его решения.

Духовный кризис, проявившийся с войны 1812 года, возможно, объясняет сочувственное отношение Александра I к Франции в момент, когда дух мщения мог бы взять в нем верх. Он же тогда расточал призывы к доброте, братству с побежденными – нечастые речи в то время, когда перенесенные насилие и бесчинства скорее порождали и питали ненависть. Окруженная тайной кончина Александра I после заявлений, свидетельствовавших об усталости от власти и желании отойти от дел, без сомнения, отразила его моральное преображение.

Это внутреннее преображение лежит в основе и еще одной загадки, на которую не дают ответа архивы, – отношений Александра I с Римом. Его желание примирить восточную и западную церкви не представляло тайны. Историки подтверждают, что от его имени велись секретные переговоры с Ватиканом. Генерал-адъютанта Александра Мишо де Боретура, офицера из Ниццы, перешедшего на службу к российскому императору и служившего в 1812 году с Барклаем-де-Толли, действительно направили в Ватикан в 1825 году. Отсюда берет начало гипотеза о тайном переходе Александра I в католичество и его проекте слияния церквей. Однако в пользу противоположной точки зрения напомним, что в 1820 году при Александре I из России были изгнаны иезуиты и что Александр неоднократно выражал недовольство пропагандой, которую вели греки-униаты в западных областях империи.