Модест Колеров - Петр Струве. Революционер без масс [сборник]

36 С. Маркс, Карл Генрих // Энциклопедический словарь Общества «Брокгауз и Ефрон». Т. XVIIIa (36). М., 1896. С. 662–667: «В духовном творчестве М. слились три крупные умственные течения новейшего времени: английская политическая экономия, французский социализм и немецкая философия, и дали новый и совершенно своеобразный продукт». Эту формулу С. повторил в статье 1897 года «Наши утописты» ( Пётр Струве. На разные темы (1893–1901). Сб. ст. СПб, 1902. С. 64). Но дидактическая триада, конечно, не стояла и не могла стоять в центре внимания С. и его единомышленников: она лишь выражала основу их философского пафоса, давая — даже в рамках «Проблем идеализма» (1902) устами Энгельса им марксистскую санкцию и социал-демократическую легитимность, дополнительную к программному Privatsache : «Пусть наконец действительно осуществятся известные слова Энгельса, который приводил современный социализм в связь не только с Сен-Симоном, Фурье, Лассалем, Марксом, но и Кантом, Фихте, Шеллингом, Гегелем. Связь эта существует и должна быть сделана достоянием общественного сознания» ( С. Н. Булгаков. Основные проблемы теории прогресса [1902] // С. Н. Булгаков. От марксизма к идеализму. Статьи и рецензии 1895–1903 / Сост. В. В. Сапова. М., 2006. С. 533).

37Император Александр III умер 20 октября 1894. 8 декабря 1894 был принят адрес Тверского земства Николаю II, написанный Ф. И. Родичевым, в котором была выражена надежда на «неуклонное исполнение закона как со стороны населения, так и со стороны представителей власти, ибо закон должен стоять выше случайных видов отдельных представителей этой власти. …Мы ждём, государь, возможности и права для общественных учреждений выражать своё мнение по вопросам, их касающимся, дабы до высоты престола могло достигать выражение потребностей и мыслей не только администрации, но и всего народа русского». Николай «за дерзость» запретил Родичеву заниматься земской деятельностью ( А. А. Кизеветтер. На рубеже двух столетий: Воспоминания 1881–1914. М., 1996. С. 142)

38 В. Базаров. Пионеры марксизма // Русская литература ХХ века (1890–1910) / Под ред. С. А. Венгерова. В 2-х кн. Кн. 1. М., 2000. С. 486. Предыстория, кратко затронутая выше, в целом такова: петербургский кружок А. А. Давыдовой, к которому были близки Н. М. Минский, С. Я. Надсон, затем Туган-Барановский (одновременно близкий к террористическому кружку А. И. Ульянова) в лице А. М. Евреиновой, взамен закрытых в 1885 г. оппозиционных «Отечественных Записок», с 1886 издавал журнал «Северный Вестник» при участии Н. К. Михайловского, Н. В. Шелгунова, Г. И. Успенского, С. Н. Южакова, А. П. Чехова. в этот кружок Мережковский ввёл А. Л. Волынского, ученика А. Д. Градовского. В 1888 журнал полностью перешёл к А. А. Давыдовой под руководством Михайловского — до 1890, когда его выкупила Л. Я. Гуревич для А. Л. Волынского, ставшего идейным и личным врагом Михайловского: в борьбе с ним Волынский высмеивал антикультурную партийность Михайловского в литературе в защиту эстетического величия классиков русской литературы. Гуревич подвижнически вела журнал, который однако коммерчески был безнадёжен. Поэтому она начала переговоры о сближении со Струве и Туган-Барановским. «В такой ситуации», пишет исследователь, журнал публикует статью Гуревич и Волынского «Идеализм и буржуазность» (Северный Вестник. 1896. № 1), думая, что её выводы близки Струве (считающего буржуазностью безыдейный отказ от идеалистической борьбы за право), но на деле они отрицают «национальный патриотизм» и борьбу за политические свободы, говоря, что политики, «толкая интеллигентное общество на борьбу за право, они готовы были на время затоптать лучшие, высшие, идеальные стремления людей в области науки, философии, искусства». В 1898 Гуревич вновь «затеяла переговоры о возможности блока» с Туганом и Струве, которые не готовы были дать Волынскому даже ведение литературного отдела ( Елена Толстая. Бедный рыцарь. Интеллектуальное странствие Акима Волынского. Иерусалим; М., 2013. С. 31, 51, 53, 57–58, 60–61, 63, 66, 194–195, 253–254). В 1910-х Гуревич по приглашению С. работала в редакции его журнала «Русская Мысль».

39 М. К. Неопубликованные инскрипты Л. Андреева, Шестова, Изгоева, Булгакова, Струве, Бердяева, Карсавина // Исследования по истории русской мысли. [4] Ежегодник за 2000 год. М., 2000. C.312–314. Содержание сборника Л. Андреева: Набат. Смех. Петька на даче. Бездна. В подвале. Стена. Несмотря на эмиграцию, возвращение из неё и дальнейшие переезды, книга эта была сохранена Струве и сохранилась в библиотеке СПб. Политехнического института, где он много лет преподавал. Об этом книжном собрании см.: В. В. Чепарухин. Библиотека П. Б. Струве в Санкт-Петербургском Государственном Техническом Университете // Рубеж. СПб, 1994. № 6–7: «По сделанной мною оценке, собрание П. Б. С. насчитывало к тому времени около 13 800 томов. Сегодня в отдельном хранении около 6500 книг. Ещё свыше 2000 книг „растворено“ в основном многомиллионном фонде библиотеки. В протоколах Учёного Совета института есть запись 1952 г.: „лежат неразобранными 10 000 томов библиотеки Струве“… Любопытна роль Ленина в дальнейшей судьбе библиотеки П. Б. С., т. к. именно ему она обязана самим фактом своего сохранения. Приводим публикацию текста телеграммы заведующему библиотечным отделом Наркомпроса в Петрограде А. П. Кудрявцеву от 13 января 1919 г.: „Охраните от расхищения библиотеку Струве, находящуюся в Политехническом институте. Передайте особо ценное в Публичную библиотеку, остальное Политехническому институту. Портрет Герда работы Ярошенко подлежит передаче Нине Александровне Струве через директора Политехнического института. Исполнение телеграфируйте. Предсовнаркома Ленин“… (Портрет Герда в настоящее время находится в экспозиции мемориального музея Н. Я. Ярошенко в г. Кисловодске; судьба книг, передававшихся Публичной библиотеке, сегодня неизвестна). Среди сохранившихся книг часто встречаются дарственные надписи Н. Бердяева („Душа России“, 1915 г.: „Дорогому Петру Бернгардовичу Струве от автора“), кн. Е. Трубецкого („Война и мировая задача России“, 1915 г.: „Петру Бернгардовичу Струве на добрую память от автора и с просьбой прислать свою лекцию для той же серии“), о. С. Булгакова, о. А. Введенского, П. Новгородцева, А. А. Корнилова, С. А. Венгерова („Собрание сочинений С. А. Венгерова“, — „Искателю истины Петру Бернгардовичу Струве с искренним приветом и уважением автор“)».

40«Последний раз я видел Ф. К. [Сологуба] незадолго до революции у почтенного Н. И. Кареева, которому, вместе с В. А. Мякотиным и мною, пришлось быть третейским судьёй по довольно нелепому делу (…) мне пришлось тогда видеть за одним столом… покойного Леонида Андреева, здравствующего Максима Горького, моя первая с которым относится к 1897 г., и Фёдора Сологуба. Отчётливо помню, как на этом судилище Леонид Андреев, которого я увидел тут в первый раз и к которому, как к писателю, я относился по меньшей мере холодно, как человек произвёл на меня тогда прямо обаятельное впечатление каким-то чарующим сочетанием прямоты и мягкости, и как, наоборот, тягостно, прямо удручающе неприятен был Максим Горький» ( П. Б. Струве. Памяти Ф. К. Сологуба [1927] // П. Б. Струве. Дух и слово: Статьи о русской и западно-европейской литературе / [Сост. Н. А. Струве]. Paris , 1981. С. 279–280). В итоге сличения этих двух фактических показаний наибольшую весомость следует признать за инскриптом Андреева, а не за воспоминанием Струве.