Модест Колеров - Петр Струве. Революционер без масс [сборник]

41Компетентный исследователь и участник движения свидетельствовал, что этот жанр марксистской наглядной агитации имел своим источником первоначального распространения круг близкого к С. «технолога» Р. Э. Классена: «Первые фотокарточки Маркса, впервые распространённые в России кружком Классена, были получены от Екатерины Григорьевны» Бартеневой. Лично знакомая с участником заговора о цареубийстве А. И. Ульяновым (1887), участница I конгресса Интернационала, Е. Г. Бартенева работала в 1889–1891 гг. в организации Бруснева-Голубева (в неё входил кружок Классена), специализируясь на пропаганде среди рабочих, подготовкой которой были объединены до 130–140 интеллигентов ( И. С. Книжник-Ветров. Русские деятельницы Первого Интернационала и Парижской Коммуны (Е. А. Дмитриева, А. В. Жаклар, Е. Г. Бартенева). М; Л., 1964. С. 252, 237, 240–242, 244–245).

42Мемуарист, сообщающий свидетельство об этом Е. Н. Трубецкого, готов счесть его «шаржем» ( Н. А. Цуриков. Мои встречи с о. Сергием Булгаковым // Н. А. Цуриков. Прошлое. М., 2006. С. 342). Но чуть более ранняя переписка Булгакова с Гершензоном, в которой оба выказывают интерес к распространению фотоизображений Энгельса и Маркса для личного пользования (В ожидании Палестины. 17 писем С. Н. Булгакова к М. О. Гершензону и его жене. 1897–1925 гг. / Публ. М. Колерова // Неизвестная Россия. ХХ век. II / Под ред. В. А. Козлова. М., 1992. С. 115) говорит о том, что шаржа в этом сообщении нет.

43В более поздней специальной статье о писателе С. вспоминал: «В 1899 г. приходилось убеждать и доказывать, что Розанов крупный писатель. В „прогрессивной“ печати видели тогда в Розанове только Иудушку… как его окрестил Вл. Соловьёв, …изувера, писавшего… что Ходынка есть искупительная жертва за 1-е марта 1881… [с тех пор] в русской литературе обозначился блестящий литературный талант, создавший почти новый вид художественно-конкретной публицистики, в которой мысль, философская или политическая, всецело сливалась с образами действительности, и исторической, и повседневной. (…) Розанов — один из первых русских писателей» (Patriotica. С. 492, 493, 504. «На разные темы. В. В. Розанов, большой писатель с органическим пороком», 1910).

44Общую численность политически активных социал-демократов в комитетах и группах РСДРП компетентные свидетели и участники движения — после периода репрессий — критически оценивали в 63 человека в 1900 году и 207 человек в 1904 году: Е. Кускова. [Рец.:] Ф. Дан. Из истории рабочего движения и социал-демократии в России 1900–1904 // Былое. № 10. Октябрь 1906. СПб, 1906. С. 327. Можно сказать, что репрессии парализовали активность почти 99 % социал-демократов в России. По сводным данным Н. Д. Ерофеева из полицейских материалов, в 1892–1895 было репрессировано 594 народника и 480 социал-демократов, в 1896–534 социал-демократа и 74 народника, в 1897–411 социал-демократов и 36 народников, в 1898–700 социал-демократов и 93 народника, в 1899–546 социал-демократов и 37 народников ( П. Ю. Савельев. «Русское рабочее движение возбуждает тревогу всемогущего самодержавного правительства». Статья Ю. О. Мартова и Я. Строжецкого. 1897 г. // Исторический архив. М., 2015. № 6. С. 169).

1Несмотря на эпизодичность сотрудничества С. в «Северном Курьере», бывшем заурядной городской петербургской газетой, и анонимность публикации этой статьи в первом же номере новой редакции от 13 ноября 1899, можно предположить, что опытный читатель сразу узнал в ней авторский стиль С. и молва, наверняка, подкрепила эти подозрения, отметив появление в ряду объявленных сотрудников газеты имени С. Именно поэтому действовавший тогда в Киеве революционер В. В. Водовозов сохранил полосу газеты с этой статьёй, отчеркнув её синим карандашом: ГАРФ. Ф.539. Оп.1. Ед. хр. 3031.

2 С. Франк. Теория ценности Маркса и её значение. Критический этюд. СПб, 1900. С.I–II, VI. Непосредственно о теории Франк писал в духе австрийской школы политической экономии и штудий С. так: «Критическая разработка теории ценности Маркса — как и всех остальных его теорий — может и должна заключаться в исправлении и углублении её на почве тех данных, которые были добыты новейшим развитием западно-европейской теоретической экономии (…) единственно истинное значение трудовой теории ценности может быть обнаружено только путём органического её соединения с… теорией субъективной ценности или предельной полезности» (С.V). И радикально применял эти новации к социальной философии: «Явления права, этики, общественных верований, принципов и идей, вообще все явления социальной культуры (…) суть только продукт психического взаимодействия отдельных людей и без остатка сводятся на индивидуальные психические элементы, из комбинации которых они возникают. (…) Точно так же и меновая ценность приобретает характер природного и относительно постоянного свойства товара, хотя она есть лишь продукт колеблющихся субъективных оценок» (С. 357).

3Исключением стали две статьи Плеханова июля и октября 1898 года, параллельно с тем, как Бернштейн обратился к Штутгартскому съезду СДПГ 3–8 октября 1898 г. с изложением своих взглядов, выступившего на защиту марксистского материализма, словно Бернштейн был первым, кто не видел непременной связи между марксизмом и материализмом. Среди первых упрёков Бернштейну громче всего из уст Плеханова прозвучал династический argumentum ad hominem , обнажая претензию на некую персональную передачу догматической благодати от признанного вождя к его верному наследнику: «Г. Бернштейн много лет жил в ближайшем общении с Фр. Энгельсом и не понял его философии. Он, который мог обеими руками черпать из великой сокровищницы великого мыслителя (…) В 1889 г. я, побывав на международной выставке в Париже, отправился в Лондон, чтобы лично познакомиться с Энгельсом. Я имел удовольствие в продолжение почти целой недели вести с ним продолжительные разговоры на разные практические и теоретические темы. Однажды зашёл у нас разговор о философии…» ( Г. В. Плеханов. Бернштейн и материализм [1898] // Г. В. Плеханов. Против философского ревизионизма. М., 1935. С. 40, 51).

4О едва ли не партийном совещании «идеалистов» накануне одного из собраний для формирования «Союза Освобождения» летом 1903 года на границе Германии и Швейцарии в Шаффгаузене, в котором они также приняли весомое участие, подробно вспоминал Франк: «Сначала съехалась в Штутгарте [где издавалось „Освобождение“] небольшая группа ближайших единомышленников П. Б. [Струве] — из „интеллигентов“ и так называемого „третьего элемента“; в их числе я помню С. Н. Булгакова, Н. А. Бердяева (с которым я тогда впервые познакомился), В. Я. Богучарского, С. Н. Прокоповича, Е. Д. Кускову, Б. А. Кистяковского…» ( С. Л. Франк. Биография П. Б. Струве. Нью-Йорк, 1956. С. 38).