Григорий Трубецкой - Воспоминания русского дипломата

Есть данные предполагать, что приказ этот не явился полной неожиданностью для французского командования, так, например, полковник Фрейденберг, получив за неделю до эвакуации месячный отпуск, во Францию не уехал, дел своему заместителю полковнику Жермену не сдал и, по получении приказа об эвакуации, фактически взял все дело эвакуации в свои руки.

В первый же день эвакуация города приняла до нельзя беспорядочные формы; произошла полнейшая сумятица, прежде всего потому, что французы захватили себе несколько русских транспортов, ранее ими же самими предназначенных для эвакуации русских. Лица, которым были отведены места на захваченных транспортах, оказались за бортом и устремились на пароходы, оставшиеся еще в распоряжении русских властей. А в то же время управление Андро, не будучи в этом осведомлено, продолжало выдавать билеты на те именно транспорты, которые уже были захвачены французами.

В первый же день, 21 марта, началась эвакуация и французских войск, носившая сумбурный и панический характер.

Состояние французских войск, близкое к полной деморализации, тотчас же подняло дух местных большевиков. Немедленно проявил кипучую деятельность до тех пор существовавший лишь нелегально местный совдеп, который выпустил воззвание к населению, посадил во все банки комиссаров, наложивших запрет на хранившиеся там суммы и развил широкую агитацию среди рабочих.

Психика обывателя, благодаря происшедшим внезапным переменам, была настолько потрясена, что ко всем распоряжениям большевиков, как будущей власти, невольно относились внимательно. Судовые команды, подчинившись распоряжению большевицкого штаба, забастовали и сошли на берег, предварительно испортив на большинстве судов машины. Это окончательно осложнило эвакуацию.

В городе начались отдельные случаи убийств большевиками добровольцев и разоружения греческих солдат. Из тюрьмы были выпущены все, как политические, так и уголовные преступники.

С утра 22 марта весь город был запружен беженцами. Все старались попасть на какой-нибудь пароход, безразлично куда бы он ни шел, лишь бы только у него была исправна машина и имелся уголь, чтобы хотя выбраться из порта. Однако таких пароходов было мало, приходилось занимать и совершенно безнадежные суда. В течение всего дня 23 марта французы выводили такие суда на внешний рейд, где они усилиями самых же пассажиров и при весьма слабой помощи союзников, кое-как чинились и уходили каждый в своем направлении. Вывести все суда из порта все-таки не удалось.

В полдень 23 марта власть в городе перешла в руки Совета рабочих депутатов.

Французское командование и городская дума официально признали его; с этого момента большевики стали полными хозяевами положения. Для того чтобы побудить французов оставить в Одессе русскую торговую флотилию, Совдеп командировал на французский линейный корабль «Жюстис» {240}депутацию, вступившую в переговоры с французским морским командованием.

Судя по большевистской радиотелеграмме, переговоры продолжались около двух часов и с обеих сторон носили самый вежливый характер. Впрочем, эти переговоры никаких последствий не имели, так как почти все суда, стоявшие в Одесском порту (более 20), французы предназначили для перевозки своих войск, военных припасов и местных французских и греческих колоний, а те немногие, не успевшие в этот день выбраться на внешний рейд суда, были уже окончательно испорчены самими же большевиками.

Впоследствии для предотвращения помехи эвакуации со стороны большевиков, в городе недалеко от порта была установлена линия зоны, в пределах которой французы оставались до последней минуты полными хозяевами положения. Прочая часть Одессы, в которой находились все банки, общественный и государственные учреждения продолжали оставаться в руках большевиков.

При такой обстановке, эвакуация города с миллионным населением, громадными запасами военного имущества, материалов и массою различных учреждений, конечно, не могла быть закончена в 48-часовый срок: это оказалось фактически не выполненным и последние французские суда покинули рейд Одессы только 26 марта, т[о] е[сть] спустя более чем 72 часа по истечении двухдневного срока.

Таким образом назначенный чрезмерно короткий срок эвакуации отнюдь не вызывался обстановкой ни военной, ни политической и мог быть смело увеличен до недели, в течение которой при спокойных и надлежащих распоряжениях русских властей можно было бы упорядочить эвакуацию, вывезти беженцев и наиболее ценное имущество. А между тем всеми предшествующими своими распоряжениями французское командование лишь дезорганизовало русское управление, лишило власти представителей командования Вооруженных сил Юга России и привело к тому, что предполагаемая планомерная эвакуация вылилась в паническое и постыдное бегство.

При этом тяжко пострадали лояльное население города и в особенности семьи чинов Добровольческой армии. Брошенные на произвол судьбы, потеряв последнее свое достояние, они в небольшом лишь числе, голодные и нищие, спаслись на транспортах. Большая же часть их была брошена и обречена на все ужасы большевицкого насилия, а может быть, и на гибель в Одессе…

Бывшая на фронте и состоявшая в подчинении генералу Нерелю бригада генерала Тимановского после очищения греками линии железной дороги 23 марта начала отходить из района деревни Малый Буялык к Одессе. У станции Одесса – Сортировочная временно командующий бригадой Генерального штаба полковник Ерофеев получил от французского командования приказание, – не заходя в город, ввиду захвата его рабочими, следовать через Большой Куяльник, Усатово в деревню Дальник, где и расположиться на ночлег. 24 марта временно командующий бригадой не получив ни от кого никаких указаний, направил бригаду в деревню Беляевку, куда прибыл днем 26 марта и приступил совместно с находившимися там польскими войсками, к постройке моста через реку Днестр, предполагая здесь переправиться в Бессарабию.

Начальник бригады генерал Тимановский находился в это время в Одессе. 21 марта ему было сообщено об эвакуации. Генерал д’Ансельм письменно заявил генералу Тимановскому, что не допустит никаких беспорядков в городе, открыв в случае возникновения их артиллерийский огонь со стоящей на рейде эскадры. Однако, как уже говорилось, 22 марта на улицах города появились вооруженные рабочие и еврейские организации, которые расстреливали чинов Добровольческой армии, чему, как это не странно, генерал д’Ансельм совершенно не препятствовал.

Одновременно генерал д’Ансельм сообщил о том, что все чины Добровольческой армии должны получить шестимесячный новый оклад содержания. 22 марта генералу Тимановскому с большим трудом удалось добиться у генерала Шварца разрешения на выдачу аванса из Одесской конторы Государственного банка в размере 75 миллионов рублей. Посланные в этот день лица в банк, по формальным причинам денег получить не могли, причем ни вновь образованная русская администрация во главе с Андро, ни французское командование не оказали в этом случае никакой поддержки. Кроме указанной суммы, генералом Шварц было обещано выдать не менее 800 000 крон для жизни бригады в первые дни ее перехода за границу.