Александр Мельский - У истоков великой ненависти. Очерки по еврейскому вопросу.

В сознании тяжелой ответственности перед собственным народом, Гитлер не мог терпеть этой угрозы. И вот нависли над Европой мрачные тучи. Наступил, так называемый, «чехословацкий кризис».

В эти тревожные недели, во главе кампании, имевшей целью зажечь европейскую войну, наперекор ясно выраженной воле арийских народов — стало еврейство. Один из немногих зрячих французов, Поль Фердоннэ , издал тогда на французском языке книгу под заголовком «Иудейская война» и собрал в ней огромное количество цитат из принадлежавших евреям французских газет, пытавшихся всеми мерами предотвратить мирный исход чехословацкого кризиса. [25] [25] Paul Ferdonnet "La guerre juive". Paris 1939. Изданные Фердоннэ документы прошли незамеченными...

Мюнхенское соглашение отдалило лишь на время угрозу войны. Но еврейская газета «Jewish Chronicle» от 3-го марта 1939 года цинично заявила: « Евреи не допустят мира, как бы к нему, ни стремились государственные люди и пацифисты »...

Европа будет послана на гибель !...

Надо было выждать только новый подходящий момент. И этот момент наступил в сентябре 1939 года, когда купленная иудейством Польша поднесла огонь к фитилю гигантской пороховой бочки, в которую была превращена Европа.

Одновременно с кипучей деятельностью мирового и иудо-масонства и газетной травлей, подготавливавшими новую мировую войну, Коминтерн организовал в 1935 году два конгресса, о которых стоит сказать несколько слов.

В июле этого года в Москве собрался 7-й Всемирный Конгресс, а в качестве увертюры к нему, тем же Коминтерном был организован в Париже «Международный Конгресс писателей для защиты культуры». Конгресс этот претендовал на представительство литературы ведущих наций мира.

Но кто же представлял эти «национальные» литературы? Одни лишь жиды! Советская «литература», незаконная наследница великих русских имен — Пушкина, Толстого и Достоевского — была представлена продажным газетным писакой, чистокровным евреем, Гинзбургом, широко известным под присвоенным им русским псевдонимом Михаила Кольцова. Во времена гражданской войны этот юркий еврейчик работал в редакциях белых газет на юге России, но как только военное счастье повернулось в сторону большевиков, он поспешил перекраситься в красный цвет и начать карьеру в коммунистической печати.

Германская же литература, некогда блиставшая мировыми именами Шиллера и Гете, была представлена целой сворой мелких еврейских публицистов, как Альфред Керр, Эрнст Толлер, Эгон Эрвин Киш, Макс Брод, Лион Фейхтвангер, Эрнст Блох, Альфред Канторович и проч. и проч.

«Крупнейшее событие в истории культуры!» — так характеризовал это жидовское сборище в Париже Гинзбург-Кольцов в «Правде» от 25-го июня 1935 года.

Конгрессу поручено было выполнить социальный заказ Коминтерна — подготовить общественное мнение Западной Европы к «Единому фронту против фашистского варварства».

Вернувшись с конгресса, Кольцов-Гинзбург прочитал в Москве доклад, на некоторых моментах которого стоит остановиться. «Я полагаю, — говорил Кольцов-Гинзбург, — что мы неточно переводим на русский язык название конгресса, именуя его конгрессом защиты культуры. Если перевести это обратно на французский язык, получится: «Congres pour la protection de la culture». Между тем, название было: «Pour la défense de la culture». А это значит — конгресс для обороны культуры. Он был именно таким, именно с тем оттенном, который придается в нашей стране слову «оборона», в применении к тому, что подвергается угрозе нападения и что нуждается в обороне активными боевыми средствами . Защита — это значит более повседневное, спокойное: защита растений, защита от дождя. И Парижский конгресс — он был конгрессом не защиты, а обороны культуры» («Правда», от 25 июля 1935 года).

Здесь подчеркивается воинствующий характер конгресса, состоявшегося в тот момент, когда, по словам того же Кольцова-Гинзбурга, «весь мир разделяется на два стана для последней непримиримой борьбы» .

Какие же это два стана, на которые весь мир разделялся уже тогда для последней непримиримой борьбы? С точки зрения талмудического марксистского диамата, эти два стана должны были бы представлять собой два класса — «буржуазию» и «пролетариат». Но, как ни пытались советские идеологи марксизма втиснуть происходившую в то время во всем мире кристаллизацию сил вокруг двух миросозерцательных полюсов — национально-революционного (национал-социализм и фашизм) и интернационально-реакционного (иудаистическая плутократия в союзе с иудаистическим коммунизмом) — в рамки лживой марксистской схемы борьбы классов, — это им удавалось лишь крайне плохо. Действительно, стоит, хотя немного проанализировать «классовую принадлежность», не говоря уже о «социальном происхождении» вождей и деятелей того и другого стана, чтобы убедиться в том, что деление это с классовой борьбой не имеет решительно ничего общего.

В лагере «пролетариата», среди подавляющего большинства еврейских интеллигентов, представителей еврейской буржуазии, именно буржуазии , а не рабочего класса, здесь и там вы найдете имена русских дворян, мещан и даже аристократов, вроде «бывшего графа» Игнатьева. В лагере же «фашизма», как любит выражаться советская пресса, вернее же национал-социализма (ибо, в конце концов, именно о национал-социализме и идет речь), мы находим, под водительством человека, вышедшего из рабочей среды, органическое содружество представителей всех классов и слоев нации, отражающее основную сущность нового мировоззрения — национальную соборность.

Если мы подойдем к характеристике ведущих сил в современной гигантской борьбе не с предвзятой марксистско-догматической, а с подлинной научно-биологической точки зрения, то для нас станет ясным, что деление всего мира на два стана для последней непримиримой борьбы, о котором вещал еврей Кольцов, происходило отнюдь не по классовому, а по расово-национальному и идеологическому признакам.

Не принадлежность и пролетариату, к которому он не принадлежал, говорила устами женатого на графине Вестфален буржуа Карла Маркса, а его иудейская кровь, когда он провозглашал свое «евангелие» ненависти и мести. Не принадлежность к капиталистической буржуазии, к которой он не принадлежит, говорит устами рабочего и солдата Адольфа Гитлера и крестьянского сына Муссолини, а их арийская кровь, когда они призывают свои народы к борьбе за освобождение от иудейского ига и за спасение высших идеалов арийского человечества.

И какую «культуру» призывал Коминтерн оборонять «активными боевыми средствами» устами своих парижских агентов? К обороне «пролетарской» культуры от «буржуазной»? Но что значит культура пролетарская или культура буржуазная? Пустые, ничего не значащие слова! Культура может быть только национальной, или ее нет совсем .