Александр Бендин - Михаил Муравьев-Виленский. Усмиритель и реформатор Северо-Западного края Российской империи

С точки зрения М. Н. Муравьева, политический вызов польской шляхты и католического духовенства, брошенный единству Российской империи, во многом стал возможен потому, что представители этих привилегированных сословий использовали административные, корпоративные и образовательные структуры государства для своей социальной и национальной мобилизации. Иными словами, социальные институты империи формировали колониальную элиту, ставшую социальной основой польского ирредентизма, переросшего затем в вооруженное сепаратистское восстание [502].

На политическую недопустимость ситуации, сложившейся в гимназиях и прогимназиях Северо-Западного края, обратил внимание М. Н. Муравьев. Он отмечал, что эти учебные заведения «польское дворянство и духовенство старались наполнять местной шляхтой, чтобы предоставить с окончанием курса служебные права, а затем служебные должности в местной администрации, которая, вследствие сего, в свою очередь, обратилась в орудие враждебной России партии. Таким образом, в гимназиях Виленского учебного округа правительство, тратя на содержание их значительные суммы, воспитывало врагов себе и России» [503].

Действительно, до 1863 г. польское дворянство Северо-Западного края являлось главным объектом частичной модернизации, осуществляемой российским правительством в этом регионе империи. По словам попечителя Виленского учебного округа И. П. Корнилова: «В гимназиях, прогимназиях, уездных и приходских училищах перевес учащихся был на стороне детей римско-католического исповедания» [504].

Однако к середине 60-х гг. по инициативе М. Н. Муравьева и нового попечителя Виленского учебного округа И. П. Корнилова, вся система народного просвещения в крае была коренным образом перестроена. В области народного просвещения проект М. Н. Муравьева предусматривал ряд мер по устройству системы церковно-приходских школ в сельской местности, обучение в которых должно было осуществляться представителями православного духовенства. Для крестьянства и мещан создавалась широкая сеть государственных народных училищ, руководимых губернскими дирекциями. Для подготовки православных учителей были открыты первые учительские семинарии [505]. В частности, в 1864 г. была открыта учительская семинария в м. Молодечно Виленской губернии [506].

Иван Петрович Корнилов. Попечитель Виленского учебного округа (1864–1868)

Были предусмотрены также меры по идеологической и кадровой реорганизации гимназий, прогимназий и трехклассных училищ, дававших среднее образование представителям политически нелояльной шляхты и ранее воспитывавших их в традициях польского сепаратизма [507]. Вносились изменения в процесс подготовки учителей разных уровней с целью усвоения ими русской культуры. Польские учителя переводились в другие регионы империи или отправлялись на пенсию. Их место занимали учителя «русского происхождения» [508]. Особое внимание обращалось на преподавание русской истории, в частности, истории Западной России, как в начальных, так и средних учебных заведениях. В итоге среди гимназической молодежи начало расти число православных учащихся [509].

Русский язык в качестве языка преподавания стал господствующим на всех ступенях школьного обучения, а польский был полностью устранён из школы, даже как предмет изучения. Более того, с этого времени обязательным языком преподавания ксендзами-законоучителями католического Закона Божьего стал русский [510]. Теперь представители двух основных сословий и вероисповеданий проходили обучение на разных ступенях единой системы народного просвещения, преобразованной в соответствии с интеграционными принципами муравьевской политики «обрусения» края. В результате предпринятых кардинальных реформ система народного просвещения превратилась в один из важнейших государственных институтов деколонизации Северо-Западного края.

Первые итоги перемен, произошедших в этническом самосознании крестьянства под влиянием новых политических и лингвистических реалий, подвёл И. П. Корнилов: «Русская пропаганда, действующая через школы, церкви, администрацию, делает своё дело; она возбуждает в массах ясное сознание и убеждение, что здешний край − исконно русский, что здесь колыбель русского государства и Православия, что если губернии около Москвы называются Великой Россией, то здешние губернии имеют полное право называться первоначальною древнею Россией. … Поэтому все меры, клонящиеся к восстановлению древнего Православия, к восстановлению в народе сознания о его русском происхождении и коренном Православии, конечно, сильнее, прочнее и действительнее всяких мер, полицейских и военных… Белорус мало-помалу перестаёт быть быдлом, работающим безответно на пана и жида. Русский язык и русская вера перестают называться холопскими; русского языка не стыдятся, как прежде, а польским не щеголяют. Русское образование сильнее русского штыка» [511].

Таким образом, благодаря усилиям российской администрации и деятелей Виленского учебного округа, осознание своей принадлежности к «русской народности» впервые за долгий исторический срок становилось для православных белорусов положительной самооценкой.

Осуществляя политику системного обрусения края, администрация М. Н. Муравьева выстроила систему ответов на польско-католические вызовы в экономике, религиозно-этнической и социокультурной областях. Опираясь на местные исторические традиции, администрация с помощью системы образования, Русской православной церкви, мировых посредников и других социальных институтов, способствовала формированию русского самосознания православных белорусов как оппозицию идентичности польской.

И. П. Корнилов отмечал: «Русский элемент не есть здесь нечто чуждое, водворяемое силой извне, он здесь свой, родной, и каждая мера правительства, направленная к восстановлению его законных исторических прав потому-то и принимается в крае сочувственно и сопровождается быстрыми успехами, что она пробуждает к жизни начало родное, всем близкое, кровное; край возвращается ныне к своему русскому источнику, к своей естественной исторической форме; система же нынешнего управления [ созданная М. Н. Муравьёвым. — Прим. авт.] есть не что иное, как освобождение русского народа от долговременного и тяжёлого латино-польского гнёта» [512].

Этот процесс, инициированный правительственной политикой культурной и этнической модернизации, потребовал создания системы государственных и церковно-приходских школ, православных братств, появления светских и церковных печатных изданий и, наконец, культурно-просветительской работы интеллигенции и местного православного духовенства [513].