Борис Флоря - Польско-литовская интервенция в России и русское общество

Именно воздействием на Сигизмунда III подобных сообщений следует объяснять то, почему король согласился одобрить большую часть условий представленного бывшими сторонниками Лжедмитрия II проекта договора [521] На отношение в лагере под Смоленском к только что заключенному соглашению яркий свет проливает сообщение находившегося там французского агента от 10 апреля 1610 г.: король согласился на все, «хотя обещания, по общему мнению, невозможно выполнить»: Записки гетмана Жолкевского о Московской войне. СПб., 1871. Приложения. Стб. 53. . Поступил он так не потому, что считался с бывшими тушинцами как с серьезной политической силой. Выработанное соглашение, по расчетам Сигизмунда III, должно было привлечь на его сторону приверженцев царя Василия.

Восприятие королем и его окружением сложившейся ситуации получило свое отражение в тексте послания, разосланного сенаторам в марте 1610 г. [522] Его публикацию см.: Niemcewicz J. U. Dzieje… Т. 2. S. 321–324. Информируя их о предварительном, нуждающемся в согласии сейма соглашении с русскими тушинцами, король выражал надежду, что благодаря этому соглашению и «другая Москва… на правление сына нашего согласится». В Москве, сообщал он сенаторам, постоянные волнения, между людьми нет согласия, «и там много таких, которые, хоть и в тайне, склоняются к нам и к сыну нашему». Сложилась благоприятная ситуация не только для расширения границ Речи Посполитой, «но и для овладения всей этой монархией Московской».

Для польской политики открывались как будто и другие возможности. В уже упоминавшемся письме от 27 февраля (н. ст.) гетман Р. Ружинский сообщал о конфликте между царем и кн. М. В. Скопиным-Шуйским. Гетман советовал послать полководцу какое-нибудь «писание», чтобы привлечь его на сторону короля [523] Ibid. S. 210. 11 марта 1610 г. Сигизмунд III писал об этом конфликте В. Гембицкому, утверждая, что в этом конфликте большая часть русских людей находится на стороне Скопина: Riksarkivet. Extranea IX. Polen. № 105. .

Сигизмунд III и его окружение зимой-весной 1610 г. пытались использовать эти возможности. План действий обсуждался на совещаниях у одного из главных советников короля, коронного подканцлера Ф. Крыйского, с участием русских послов из Тушина, которые, несмотря на официальный «отпуск», продолжали оставаться в королевском лагере. На совещаниях, состоявшихся 26–27 февраля (н. ст.), было принято решение направить в Тушино одного из людей, пользовавшихся особым доверием короля, брацлавского воеводу Я. Потоцкого, с крупным военным отрядом. Вместе с ним должны были направиться в Тушино русские послы [524] Об этих совещаниях см.: Diariusz drogi… S. 123–124. См. также письмо С. Тарговского еп. вармийскому Ш. Рудницкому: Czart. Rkp. 1630. К. 973–974. . Приход брацлавского воеводы с новым войском под Москву и присоединение к нему польско-литовских войск, стоявших в Тушине, должны были стать сигналом к активизации деятельности тайных сторонников польского кандидата в Москве, а вернувшиеся с Я. Потоцким послы должны были содействовать их соглашению с польскими властями. О принятых решениях были поставлены в известность и польско-литовское войско, и «патриарх» Филарет как глава всех находившихся в Тушине русских людей.

Несколько позже был предпринят другой важный шаг. 13 марта (н. ст.) 1610 г. Сигизмунд III обратился с посланием к М. В. Скопину-Шуйскому. Послание открывалось длинным перечнем обвинений по адресу царя Василия. Ряд обвинений касался ущерба, нанесенного Речи Посполитой и отдельным ее подданным, но некоторые из них касались и отношения царя к его русским подданным. Здесь подчеркивалось, что Шуйский сел на трон «сам по своему хотению, не призволением народу московского». Говорилось в послании и о том, что, став царем, он «многих бояр думных и всякого стану людей народу московского невинне убивает, мордует и на везенье (т. е. в тюрьму) розсылает не за их вину альбо выступку (проступок), але только свое господарение укрепляючи». Поэтому многие бояре и думные люди, «служивые и неслуживые люди» отказались признавать Василия Шуйского царем и желают возвести на трон королевича Владислава. Если М. В. Скопин-Шуйский с боярами и думными людьми, «со дворяны и детьми боярскими и со всею землею» захотят «на то привести, абы сына нашого… на великое господарство Московское обрали», то «для успокоения великого господарства Московского сына нашего Владислава боронити не будем». Послание заканчивалось обещанием всяческих милостей Скопину.

Одновременно с этим посланием было отправлено письмо от находившихся в лагере под Смоленском сенаторов к боярской думе (в числе бояр, которым был адресован текст, на первом месте, перед братьями царя, был поставлен М. В. Скопин-Шуйский). Сенаторы сообщали, что получили разрешение короля совещаться с боярами «о способах… успокоения» Русского государства «и о всих добрых делех». Поэтому сенаторы предлагали начать переговоры, «як бы то великое господарство Московское успокоите и тишину людем привернути» [525] Ibid. Rkp. 105. К. 299–308. . С этими посланиями был отправлен в Москву гонец Стромиловский, но никаких результатов этот демарш не принес.

Не был реализован и план действий, намеченный на совещаниях в конце февраля. Как следует из различных свидетельств, собранных В. Поляком, вплоть до конца марта 1610 г. вопрос о походе брацлавского воеводы под Москву оставался актуальным [526] Polak W. O Kreml… S. 139–140, 147. , но до его выступления дело так и не дошло. Сначала воевода заболел [527] Ibid. S. 140. , затем говорили, что он не может выступить в поход «из-за великих снегов» [528] Я. Завадский — Ш. Рудницкому, 20 марта 1610 г.: Czart. Rkp. 342. К. 732. . Представляется правильным предположение В. Поляка, что действительной причиной того, почему поход Я. Потоцкого под Москву не состоялся, стал быстрый распад тушинского лагеря.

После бегства Лжедмитрия II резко усилились раздоры в польско-литовском войске, стоявшем в Тушине. Одни уже соглашались идти на королевскую службу, но были недовольны предложенными условиями, другие готовы были уйти к Лжедмитрию II, который из Калуги обратился к войску, обещая щедрое вознаграждение за службу [529] См.: «Uniwersał Dimitrow z Kaługi podany» от 20 января 1610 г.: Kórn. Rkp. 1709. S. 280 in. . Между приверженцами короля и Самозванца шли споры, доходившие до вооруженных столкновений [530] Об отношениях в тушинском лагере см. свидетельство М. Мархоцкого, офицера в полку кн. Р. Ружинского: Moskwa w rękach polaków. Pamiętniki dowódców i oficerów garnizonu polskiego w Moskwie w latach 1610–1612. Kraków, 1995. S. 58–60. . Одновременно из Тушина к Самозванцу двинулись донские казаки и часть русских служилых людей во главе с боярами кн. Д. Т. Трубецким и М. И. Колодкиным-Плещеевым. При уходе дошло до их вооруженного столкновения с польско-литовским войском [531] Тюменцев И. О. Смута в России… С. 471. Как убедительно показал исследователь, в Калуге собралась половина прежней Думы Лжедмитрия II: Там же. С. 488–489. . И польско-литовское войско, и русские служилые люди, еще остававшиеся в Тушине, фактически перестали участвовать в военных действиях. Военные действия против М. В. Скопина-Шуйского продолжали лишь полк Я. П. Сапеги, стоявший под Троице-Сергиевым монастырем, и расположенный в районе Серпухова полк А. Млоцкого. Полк А. Млоцкого сразу оказался в особенно неблагоприятном положении, так как ему пришлось вести военные действия и против войск Лжедмитрия II, и против войск Шуйского. Уже во второй половине января на этот полк напали ушедшие к Лжедмитрию II донские казаки, а вместе с ними большое количество «пахолков», ушедших из польско-литовского войска в Тушине. Когда Млоцкий, сумевший укрыться с полком в Серпухове, выступил против них, восстали жители Серпухова, захватив обозы полка и перебив находившуюся при них «челядь» [532] См.: Diariusz drogi… S. 116–117; Я. Завадский — Ш. Рудницкому, 20 марта 1610 г.: Czart. Rkp. 342. К. 735. . Полк отошел к Боровску. 6 февраля полковник отправил письмо к Сигизмунду III с просьбой о помощи, «так как уж нам очень тяжело» [533] Niemcewicz J. U. Dzieje… T. 2. S. 200. . В начале февраля А. Млоцкий напал на Серпухов и «все спалил», но в это время пришло известие о переходе Боровска и Пафнутьево-Боровского монастыря на сторону Шуйского; в монастырь вошел отряд из 600 стрельцов [534] Diariusz drogi… S. 121; Koprejewa T. P. Listy… S. 188–189. . А. Млоцкий дал бой 2-тысячному отряду войск Шуйского, пришедшему на лыжах, но не смог «разорвать» их табор и вынужден был уйти из этого района [535] Diariusz drogi… S. 124. . Полк отходил к Масальску, потеряв при отступлении почти всех коней и снаряжение. 27 февраля А. Млоцкий приехал в королевский лагерь с просьбой о помощи [536] Ibid. S. 124; Я. Завадский — Ш. Рудницкому, 20 марта 1610 г.: Czart. Rkp. 342. К. 735. .