Борис Флоря - Польско-литовская интервенция в России и русское общество

Что касается доводов в пользу отрицательного решения вопроса, то их гораздо больше, и они заполняют основную часть «Рассуждения».

Здесь значительное место занимает характеристика внутренних отношений в русском обществе, опираясь на которую автор в дальнейшем строит свои заключения и рекомендации. Это общество, в котором прежние «природные» государи поддерживали порядок благодаря страху. Теперь это общество находится в состоянии внутренней анархии и раздоров, престиж власти утрачен, о чем говорит судьба государей начиная с Ивана IV, которых подданные убивали или свергали с престола. Правящая элита расколота на враждебные группировки, борющееся между собой за власть. Кроме того, низы общества вышли из повиновения. В результате эти низы используют в своих интересах конфликты между верхами, а верхи пытаются использовать низы в борьбе за власть. Другая важная черта этого общества — враждебное отношение к полякам и их вере, неслучайно на переговорах с Жолкевским русские требуют крещения королевича, следовательно, они не считают его христианином.

Из этих наблюдений следовал вывод, что русские не согласятся на то, чтобы королевича сопровождали польские советники и польское войско. А не имея в своем распоряжении ни того, ни другого, молодой и не имеющий опыта принц не сможет установить порядка в русском обществе. В результате Владислав попадет под нежелательное влияние русской среды (по выражению автора, «утонет в их глупости») и, скорее всего, станет орудием одной из группировок в борьбе за власть, превратившись, соответственно, в объект ненависти для других. В таких условиях и сама жизнь принца могла бы трагически оборваться. Что касается присяги на верность королевичу, то ей нельзя придавать значения: русские уже неоднократно нарушали присяги своим государям (сначала Лжедмитрию I, затем Шуйскому), да и согласились они на выбор Владислава не по добровольному желанию, а принужденные необходимостью (« jakoż ten wolno obiera, komu nad szyją stoją »).

Другая группа доводов имела целью убедить читателя, что опасности, к которым приведет отказ дать королевича, не так велики, а выгоды, которые может принести Речи Посполитой его выбор, не столь очевидны. Здесь автор как бы полемизировал с собственными доводами, изложенными в первой части его «Рассуждения».

Сопоставив все выводы «за» и «против», автор «Рассуждения» констатировал, что самым лучшим решением было бы, чтобы управление Россией оказалось в руках такого опытного государственного деятеля, как Сигизмунд III, который, когда обстоятельства сложатся более благоприятно, смог бы передать свою власть сыну. У составителя «Рассуждения» не было сомнений в том, что такое решение встретит сопротивление со стороны русских людей, которые предпочтут молодого принца, которого они могли бы воспитать по-своему, иноземному государю, чуждому их вере и обычаям. Особенно сильное сопротивление это встретило бы со стороны духовенства, которому хорошо известна репутация Сигизмунда III как рьяного католика ( zelosus in fide ).

Принимая это во внимание, составитель «Рассуждения» полагал, что такое решение следует скрывать от русских и, наоборот, заверять их, что обещания относительно королевича будут выполнены, чтобы они «о чем-либо другом не подумали». Но одновременно следует королевича не присылать, ссылаясь на то, что ранее следует добиться «успокоения» государства, «чтобы не в опустошенные края, а на полное государство он приехал». Одновременно следовало доказывать, что без согласия сейма решение об отправке Владислава в Москву не может быть принято. Так удастся добиться отсрочки и выиграть время.

Когда тем самым в России появился бы опасный вакуум власти, следовало бы воспользоваться этой ситуацией, чтобы убедить представителей русской политической элиты согласиться временно передать управление страной в руки Сигизмунда III и принести ему присягу. При этом представителей этой элиты ( ductores ) следовало привлекать обещаниями личных выгод ( privatnymi obietnicami ), доказывая, в частности, что все пожалования, которые сделает Сигизмунд как временный правитель, сын его должен будет подтвердить. У всех людей, отмечал автор «Рассуждения», даже и у духовных лиц, есть амбиции, которые следует использовать. Он рекомендовал также предложить, чтобы знатные лица отправили своих сыновей служить при дворе будущего монарха (в таком случае они могли бы стать заложниками).

«Рассуждение» заканчивалось конкретными советами в связи с приближающимся началом переговоров с «великим посольством». Никакого обсуждения вопроса о том, на каких условиях Владислав сможет занять русский трон, автор «Рассуждения» не предполагал. Он предлагал обсудить с послами лишь три вопроса: «О безопасности правителя, о выгодах Речи Посполитой и об оплате войска». Содержание всех трех кратких формулировок сравнительно легко расшифровать. Первая формула означала, что для обеспечения безопасности правителя необходимо добиться «успокоения» государства, т. е. добиться от послов согласия на ввод польско-литовских войск во внутренние районы России. Вторая формула означала, что на переговорах должен был быть поставлен вопрос о передаче Речи Посполитой спорных территорий — Северской земли и Смоленщины. Третья означала необходимость возмещения Речи Посполитой военных расходов. Так как русским людям, полагал автор «Рассуждения», трудно будет согласиться на эти предложения, то до обсуждения других вопросов дело даже не дойдет.

Настоящие переговоры должны были вести в Москве с представителями русской элиты (очевидно, с помощью предложенных ранее методов) направленные туда королевские послы. Важная роль отводилась и находившемуся в Москве гетману Жолкевскому, который должен был занимать своим войском города, подавлять и высылать из Москвы противников польских планов. Автор «Рассуждения» полагал, что в результате всех предпринятых действий на будущий сейм могло бы прибыть из России посольство с просьбой о том, чтобы Сигизмунд III принял на себя управление Россией, и тогда король смог бы выехать в Москву.

Советы автора «Рассуждения» относительно линии поведения на переговорах под Смоленском, как увидим далее, были приняты во внимание лишь частично. Однако доводы в пользу того, чтобы никаких серьезных переговоров об избрании королевича не вести, а добиваться передачи власти над Россией в руки Сигизмунда III, получили полное признание короля и политиков, окружавших его в лагере под Смоленском.

Почему предпочтение было оказано такому решению, удивления не вызывает. Больше удивляют представления автора «Рассуждения» о том, какими путями можно добиться такого решения. Он, как видно из его собственных слов, понимал, что такое предложение не встретит благоприятной реакции с русской стороны, но не предлагал никаких мер, которые могли бы смягчить остроту этой реакции. Ни о каких уступках или признании за русским обществом каких-либо новых «прав» речи не было. Все надежды, по существу, возлагались на коррумпированность русской политической элиты, хотя в своем анализе состояния русского общества автор «Рассуждения» сам констатировал, что эта элита расколота серьезными противоречиями, низы не повинуются верхам и общество находится в состоянии анархии. И в этих условиях он считал возможным добиться подчинения огромной страны путем разных форм подкупа ограниченной группы «предводителей». Налицо было серьезное противоречие между оценкой ситуации и практическими выводами, но, судя по всему, это противоречие не было осознано ни автором «Рассуждения», ни его высокопоставленными читателями.