Татьяна Лабутина - Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

В это время англичане оказались в затруднительном положении, поскольку им пришлось в 1778 г. вступить в войну не только с североамериканскими колонистами, но еще с Францией, Испанией и Голландией, которые оказывали им поддержку. В письме к Роберту Кейту от 4 декабря 1778 г. Гаррис сетовал, что на всем континенте не видел «ни одного дружеского лица и сильно опасался, что число врагов умножится» 446 446 Там же. С. 1507. . После того, как Испания в 1779 г. объявила Англии войну, он констатировал: «Поднимается какой-то крестовый поход против нас» 447 447 Цит. по: Атлас Д. Джемс Гаррис, его дипломатическая миссия и письма из России // Труды слушательниц одесских высших женских курсов. Одесса, 1910. Т. 1, Вып. 1. С. 5. .

Англо-французская (1778–1783 гг.), Англо-испанская (1779– 1783 гг.) и Англо-голландская (1780–1784 гг.) войны являлись частью Войны за независимость английских колоний в Северной Америке (1775–1783). После того, как 6 февраля 1778 г. Франция подписала договор о дружбе с колонистами, а спустя год к ней присоединилась Испания, Великобритания оказалась в состоянии войны с американцами и с ненавистными ей Бурбонами. Британцам пришлось отстаивать свои владения в Европе, Индии и Вест-Индии. Естественно, что необходимость в помощи российских войск сделалась жизненно важной для англичан. Этим и объяснялась та настойчивость и нетерпение британской дипломатии, которые она проявляла, чтобы добиться заключения с Россией оборонительно-наступательного союза.

Для достижения поставленной цели Гаррис решил изучить «способности и образ мыслей» людей, приближенных к императрице, а также «второстепенных должностных лиц» с тем, чтобы отыскать «средства воздействия» на них и «сделать из них орудие к достижению цели». Однако его ждало разочарование. «Нечего рассчитывать на лиц, из которых состоит общество императрицы, и которые, по-видимому, пользуются наибольшей долей ее доверия, – сообщал посол Саффолку в депеше от 11 мая 1778 г. – Это или сами по себе люди совершенно ничтожные или все придерживаются политической доктрины, весьма противоположной всему тому, что я бы хотел внушить им» 448 448 Лорд Мальмсбюри о России // Русский архив. М., 1866. Т. 4. С. 585. . Наконец, свое внимание Гаррис обратил на князя Григория Орлова, сочтя его единственным человеком, с которым можно говорить откровенно. На взгляд посла, князь был «очень дружелюбен» и совершенно искренен «в своих уверениях приязни и предпочтении» к англичанам и союзу с ними, однако уверял, что не имеет прежнего влиянии при дворе. Гаррис попытался переубедить князя, заверяя, что его влияние не уничтожено, а только на время устранено, и что его долг – спасти императрицу от опасных людей, которые ее окружают. Ответ Орлова несколько удивил посла. «Придет время, – сказал он, – когда такой шаг может быть нужен, обстоятельства должны к тому привести … Но теперь покуда я ничего не могу сделать». Тем не менее князь заверил Гарриса, что поддержит его: «Мое доброе слово будет за вас, если к тому представится случай; и конечно мое мнение будет в пользу вашу, если дело будет обсуждаться в Совете» 449 449 Там же. С. 586–587. .

Гаррис все больше склонялся к мысли, что его миссия обречена на провал, поскольку был уверен в том, что российский двор не расположен к союзу с британцами. Между тем, императрица через Панина потребовала предоставить ей все бумаги, «касательно союза». Через две недели посол, находясь на даче у графа Панина, «между обедом и ужином» узнал от него, что императрица, ознакомившись с предложениями англичан, заявила: «Теперешнее критическое положение дел не дозволяет ей согласиться на союз двух дворов более тесный того, который доселе существовал между ними» 450 450 Там же. С. 588. . Спустя несколько дней Гаррис получил письменный ответ от Екатерины II на свои предложения. Императрица поясняла, что заключить союз с англичанами не представляется в настоящее время возможным из-за начавшейся войны Великобритании с Францией, которая активно поддерживала американских колонистов в их борьбе с метрополией 451 451 О помощи Франции североамериканским колониям см.: История Европы. Т. 4. М., 1994. С. 455. . Если Россия пойдет на союз с Англией, значит, ей придется выступить против Франции. В результате, в преддверии приближающейся войны с Турцией Россия окажется в состоянии войны еще и с Францией, а императрица окажется перед двумя врагами, «без всяких … выгод от союза с англичанами, ибо союз этот был бы мертвой буквой по отношению к северным державам, которые по всей вероятности не будут в войне с Россией» 452 452 Лорд Мальмсбюри о России // Русский архив. М., 1866. Т. 4. С. 588. . Более того, Екатерина предложила свое посредничество в конфликте Британии с Францией.

Возмущенный заявлениями российского двора, Гаррис наговорил графу Панину немало резкостей. «Прошло четыре месяца (с января по май 1778 г.) в размышлениях, – писал посол, – и мы получаем отказ, который мог бы быть дан с самого начала наших переговоров». Решительный отказ императрицы «может показаться несогласным с теми чувствами горячего расположения к союзу с нами, которые выражены в ноте, переданной мне его превосходительством (Паниным – Т.Л. )». Английские предложения, продолжал Гаррис, всегда принимались императрицей «с видом полного одобрения, на самом деле всегда оставались отвергнутыми». Такое положение дел может повлечь за собой «уменьшение того высокого мнения в обоюдной добросовестности и политической честности, которое справедливо установилось между обоими дворами». Английское правительство может заметить, продолжал Гаррис, что «мы не встречаем той готовности исполнить нашу просьбу, с какою мы сами всегда спешили удовлетворить его (т.е. русского двора) желание».

Полученная нота убедила Гарриса в том, что русский двор не имеет «ни малейшего расположения согласиться на союз с Англией на каких бы то ни было условиях». Гаррис обосновывал свое заключение тем, что императрица, не вступая с ним в прения, не интересуясь теми изменениями, которые он был уполномочен предложить, не прислушиваясь к неоднократным его предложениям пересмотреть и заново составить трактат, дала ответ, «уже сам по себе довольно определительный, но который еще уясняется комментариями и общим поведением ее министров». Раздосадованный неудачей исхода дела Гаррис не мог сдержать себя, заключая: «Не могу … не утешить себя мыслью, что прежде чем Россия существовала, мы уже были великим народом; что мы отражали и побеждали врагов без ее помощи, и что без сомнения наступит такое время, когда мы гораздо более будем необходимы для них, чем сами теперь в них нуждаемся» 453 453 Там же. С. 590–592. .