Татьяна Лабутина - Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

В письме к помощнику министра иностранных дел Фразеру Гаррис вновь высказывал свое негодование по поводу позиции российского правительства и чиновников, которые неспособны решать дела. «Дружба этой страны, – заявлял он, – похожа на ее климат: ясное, яркое небо, холодная, морозная атмосфера, одни слова без дела, пустые уверения, уклончивые ответы». Дипломат был уверен в том, что «нелепый образ действий» российских сановников проистекает «из ложного мнения о возвышении их могущества и об упадке нашей силы». Однако он был уверен в том, что недалеко то время (подчеркивая, что в том «отрада» англичан – Т.Л. ), когда русские убедятся, что пока они забавляли себя «бархатными речами» (со стороны французов – Т.Л .) и услаждались чувством собственной непогрешимости, «враги их выигрывали время и заостряли мечи, тогда как их собственные ржавели в ножнах». Гаррис не сомневался, что еще наступит день, когда Россия будет нуждаться в помощи Англии, и «мы … будем иметь столько же основательных причин, чтобы отвергнуть союз с ними. Признаюсь, – не скрывал своего возмущения дипломат, – я желаю, чтобы это случилось» 454 454 Там же. С. 592–593. .

Как бы то ни было, но переговоры о заключении союза на этом не завершились. В ноябре 1778 г. посол «имел несколько конференций» с графом Паниным, который заявил, что для обеих держав «было бы полезно и даже необходимо рано или поздно заключить между собой союз», но пока не пришло время, «удобное для принятия подобной меры» 455 455 Лорд Мальмсбюри о России в царствование Екатерины II // Русский архив. М., 1874. Т. I. № 6. С. 1505–1506. . По завершении разговора с графом Гаррис решил подготовить ноту для передачи ее императрице, но поскольку он был убежден, что многие из передаваемых им бумаг до нее попросту не доходят, попытался добиться личной встречи с Екатериной II.

В это время Панин вновь стал убеждать Гарриса в том, что Британии следует обратиться за посредничеством по поводу заключения мира с Францией к России. Он подчеркивал, что императрица будет больше заботиться об интересах Британии, чем Франции. Однако Гаррис настаивал на более активной поддержке со стороны России, предлагая предъявить ультиматум Франции. Панин решительно отверг подобное предложение, полагая, что все это может посеять хаос в Европе, из которого будет непросто выбраться.

Позиция Панина убедила Гарриса в том, что российский министр был настроен враждебно по отношению к Британии. Посему он предпочел завести дружбу с Григорием Потемкиным, полагая, что тот может повлиять на императрицу. Влияние Потемкина представлялось послу важным, поскольку фаворит императрицы начинал более активно проявлять интерес к международным делам. Гаррис полагал, что императрица и ее «любимец» размышляли о реализации так называемого «греческого проекта», направленного на уничтожение Оттоманской империи и установление христианской империи со столицей в Константинополе с внуком Екатерины Константином на троне. Как утверждала английская исследовательница Изабель де Мадариага, «несмотря на всю хи-мерность проекта, в основе его лежали более конкретные амбициозные планы расширения российской территории на Черном море» 456 456 De Madariaga I. Britain, Russia and Armed Neutrality of 1780. New Haven, Yale, University Press, 1962. P. 102. . Подобная политика не могла проводиться без предварительной дипломатической подготовки, и именно князь Потемкин должен был установить более тесные отношения со всеми главными иностранными послами. Императрица обратилась с этим поручением к Потемкину, поскольку опасалась, что Панин будет тому препятствовать, полагая, что это нанесет вред той Северной системе, которую он создавал.

Возросший интерес Потемкина к иностранным делам незамедлительно привел к соперничеству между двумя сановниками. Панин, отмечал Гаррис, сохранял свою позицию при дворе, благодаря огромной работе в интересах России и Екатерины. Потемкин приобрел свою власть благодаря страсти, которую к нему питала Екатерина, что вызывало неодобрение многих придворных. Имея многих врагов, Потемкин мог рассчитывать на продолжавшуюся дружбу, доверие и привязанность Екатерины. Кроме всего прочего, он разделял симпатии Екатерины к Великобритании. Как утверждал Гаррис: «Я не нахожу, что Потемкин привязан к Пруссии или Франции» 457 457 Ibidem. . Поэтому посол решил сблизиться с Потемкиным, чтобы через всесильного фаворита повлиять на императрицу.

Тот прием, который оказывала императрица Гаррису, помогал ему в решении задач. Он часто бывал в обществе императрицы, был приглашен к ее карточному столу, прогуливался вместе с ней летом в парке в Царском Селе. 12 июля 1779 г. Гаррис присутствовал на театральном представлении во дворце Петергофа. Во время антракта императрица подошла к нему. Посол воспользовался моментом, чтобы разъяснить позицию Британии и выразил надежду, что Екатерина II сможет не допустить объединения ее врагов. Императрица ответила: «Я всегда была и всегда останусь постоянным другом Англии … Враждебные меры, которые испанский двор предпринимает, вызывают мои опасения, но ваши возможности и национальный дух так велики; и будьте уверены, что ничего не может быть искреннее, чем мое дружеское расположение к Англии» 458 458 Ibid. P. 104. .

В июле 1779 г. российский посол при лондонском дворе Мусин-Пушкин был заменен И.М. Симолиным в ранге чрезвычайного посланника и полномочного министра. Гаррис, узнав об этой перемене, докладывал в Лондон о том, что Симолин «хорошо расположен в политическом отношении». Он считает себя обиженным графом Паниным и «поэтому теперь держится князя Потемкина» несмотря на то, что первоначально являлся секретарем в иностранном министерстве и первое свое повышение получил через графа Панина. «Он одержим в значительной доле тщеславием, и на него произведет сильное влияние всякое доказательство отличия или кажущегося доверия, которое только ему удастся получить от вас, милорд», заключал посол свою депешу шефу 459 459 Русский архив. Т. 1, № 7. С. 179. .

Императрица, отправляя в Лондон Симолина, передала ему следующие инструкции: «Там усмотрите вы совершенно, как происходила негоциация о возобновлении между нами и короною великобританскою старого союзного трактата, какие она по временам и обстоятельствам встретила затруднения со стороны английского двора, какие, напротив, от нас уступки и податливости тщетно представляемы были и на чем опять взаимные переговоры совсем остановились. Правда, с той поры последовали многие и важные перемены, но и то не меньше же правда, что теперь самый вопрос существовать не может». Отказываясь заключать союз, Екатерина в то же время инструктировала посла, чтобы он в переговорах с министерством Великобритании, не ослабляя «испытанного доброжелательства и доброй дружбы к Англии … почитая интересы ее существительно везде с нашими стремящимися к единой цели сохранения на севере покоя и тишины и по тем продолжающимся коммерческим сопряжениям, кои для взаимных подданных обеих держав весьма выгодны», изъявляли бы при всяком случае желание России видеть, как можно скорее законченной войну между Англией, Францией и Испанией и «доброе согласие между ними восстановленным» 460 460 Инструкция Ивану Матвеевичу Симолину из коллегии иностранных дел 15 июля 1779 г. // Александренко В.Н. Русские дипломатические агенты в Лондоне в XVIII веке. Т. 2. Материалы. Варшава, 1897. С. 196–197. .