Татьяна Лабутина - Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

Свои неудачи Гаррис объяснял также позицией Екатерины, которая руководствовалась объективной реальностью. Вооруженное посредничество могло вовлечь Россию в разорительные военные и морские приготовления и лишить выгод от сближения с Францией. Как бы тепло лично Екатерина ни относилась к Британии, ее симпатии не распространялись на Георга III или его администрацию. По мнению Изабель де Мадариаги, «не существовало весомых причин, которые побудили бы Россию ввязаться в ненужную ей войну» 473 473 Ibid. P. 118. .

Неудача Гарриса объяснялась также тем, что он действовал неофициально, не заручившись поддержкой Лондона. Он предполагал, что король собственноручно напишет послание императрице, что будет для нее приятным, особенно если он одобрит ее важную роль в политической жизни Европы. Королю следовало предложить создать единый союз с морскими державами и убедить Екатерину, что союз с Россией предпочтительнее для Британии, чем с любой другой страной. Письмо короля должно было содержать условия, на которых Британия желала заключить мир, чтобы противостоять интригам профранцузской партии в Санкт-Петербурге. В письме к императрице должны были содержаться также похвальные выражения в адрес Потемкина. Спустя несколько месяцев Гаррис заявлял, что идея личного послания от Георга III к императрице была предложена ему Потемкиным. Возможно, что предложение возобновить союз, принудив Британию заключить мир на определенных условиях, действительно, принадлежало Потемкину. Во всяком случае, очевидно, утверждала И. де Мадариага, что Гаррис сам сделался до некоторой степени управляемым фаворитом. «Он упустил инициативу из своих рук, позволив решать, в каком виде отношения Британии и России должны развиваться, одному из выдающихся российских государственных мужей, сделавшего совсем немного, чтобы заслужить доверие Гарриса» 474 474 Ibid. P. 120. .

Как бы то ни было, но британский дипломат продолжал свою миссию. Информация о его встрече с императрицей и его плане дошла до Лондона 15 октября 1779 г. Однако личная инициатива Гарриса не получила ни одобрения, ни осуждения со стороны его нового шефа лорда Стормонта. Министр предпочитал полноценный союз Британии с Россией, но, принимая во внимание информацию Гарриса, счел, что потребуется считаться с желаниями Екатерины. В случае, если императрица пожелает заключить союз, то он предоставит Гаррису все полномочия для обсуждения этого вопроса. По совету Гарриса Стормонт подготовил личное письмо от Георга III, которое король охотно согласился написать императрице и которое Гаррис должен был вручить ей лично или через Потемкина.

В своем письме к Екатерине II, отправленном 5 ноября 1779 г., Георг III писал: «Я всегда желал поддерживать дружбу с Вашим Императорским Величеством … укрепляя узы союза, основанного на общих интересах и взаимном уважении. Таковы были мои чувства и действия в продолжении всего моего царствования, и я всегда с особенным удовольствием видел, что и Ваше Величество на них отзывались». Далее король рассыпался в комплиментах в адрес Екатерины, удивлялся величию ее талантов, благородству чувств и «обширности» познаний. Он выражал надежду, что мимо проницательного взгляда императрицы не прошло то бедственное положение Англии, в котором королевство оказалось из-за действий врагов с «южной части Европы», и что она не останется к этому «равнодушной зрительницей». Свое послание король заключал следующими пожеланиями: «Не только самое употребление, но даже один только смотр, сделанный части морской силы (России – Т.Л. ), может возвратить и упрочить спокойствие всей Европы, уничтожить союз, составленный против меня и поддержать ту систему равновесия, о нарушении которой хлопочет этот союз» 475 475 Русский архив. Т. 1, № 7. С. 181–182. . Как видно, письмо короля не отвечало в полной мере рекомендациям Гарриса. Оно не содержало ни требования заключить союз, ни условий, на которых король согласился бы на мир.

В ноябре 1779 г. Потемкин передал новую записку Гарриса Екатерине II. «Сомнительно, – писал Гаррис, – чтобы в одиночестве, без опоры, без союзника мы могли бы сопротивляться страшной силе, соединенной против нас. Одна императрица может предписать ей закон: великое имя, которым она пользуется в Европе, могущество ее империи», перевес в общей системе, который она приобрела и который так умеет поддержать, «доставляют ей силу … Если бы она … нашла средства доставить нам мир, то мы поспешили бы отдать ей в руки наши интересы … Я предлагаю, – продолжал посол, – новый проект союзного договора, заключить который имею полномочия. Правда, что Великобритания получит первые выгоды от этого договора, но Россия получит не меньшие впоследствии» 476 476 Цит. по: Атлас Д. Указ. соч. С. 5. . На этот раз Гаррис предлагал включить Турцию «в случай союза». Однако императрица вновь отвергла предложение англичан.

В своих инструкциях Стормонт настаивал на том, чтобы Гаррис убедил императрицу в необходимости более активной роли в совместных военных действиях в Европе. Он полагал, что это неминуемо приведет к чрезвычайным расходам, связанным с мобилизацией части российских вооруженных сил. Испытывая финансовые затруднения, полагал английский министр, императрица обратится к помощи Британии, как это было прежде в войне с Турцией. Таким образом, все преимущества окажутся на стороне Британии. По справедливому замечанию И. де Мадариаги, «главной целью Британии становилось втягивание России в той или иной форме в войну в интересах королевства» и даже «вооруженное посредничество» должно было стать прелюдией к возникновению откровенной враждебности» 477 477 De Madariaga I. Britain, Russia and Armed Neutrality of 1780. Op. cit. P. 126. .

Получив инструкции от Стормонта 3 декабря 1779 г., Гаррис сообщил о предложениях британского правительства Потемкину. Князь, одобрив предложения, посоветовал Гаррису ознакомить с ними Панина, и обещал сообщить о реакции императрицы на данный документ. Между тем Панин не торопился увидеться с Гаррисом, поскольку в это время он встречался с другими иностранными послами. В разговоре с прусским послом он заявил, что, хотя не испытывает к Англии особой неприязни, но опасается, что это государство может втянуть всю Европу в войну. Франция призовет на помощь Австрию, а ее император Иосиф II будет надеяться на помощь России и Пруссии.

7 декабря 1779 г. Панин принял британского посла у себя. Гаррис хорошо понимал, что его частые визиты к Потемкину не могли остаться незамеченными Паниным. Но если его действия через Потемкина были одобрены Лондоном, полагал дипломат, это продемонстрировало бы, что у Панина не должно быть причин для враждебности, и что только привязанность к Пруссии заставляла его сопротивляться планам Гарриса.