Татьяна Лабутина - Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

Примечательно, что лорд Стормонт предъявлял российской стороне ни много, ни мало, но категорическое требование: после вступления во владение Меноркой императрица должна приобрести артиллерию и все военные запасы, которые там находятся. Екатерина II должна также будет принять на себя «непременное обязательство в том, что порт и гавани Менорки будут во всякое время открыты для военных судов Его Величества, а также для всех крейсеров; и все суда, принадлежащие торговым подданным Его Величества, будут иметь свободный вход туда, не платя ничего, кроме обычных портовых пошлин», уплачиваемых ими в настоящее время 532 532 Там же. С. 739. . Британский министр полагал, что в случае внезапного нападения на Менорку во время войны, которую ведет Великобритания с Францией и Испанией, русский флот в Средиземном море получит приказания «насчет внимательного охранения этого острова». Завершая свои инструкции Гаррису, лорд Стормонт высказывал пожелание услышать намерения императрицы по этому поводу, полагая, что перед ней «открывается обширное поле, достойное ее талантов, и богатая жатва славы … при выполнении этого плана» 533 533 Там же. С. 740. .

Посол ожидал от Потемкина известий об официальном ответе императрицы на предложение короля об уступке Менорки. Однако его «друг» (так нередко посол называл Потемкина – Т.Л .) не торопился, и прошло больше недели, прежде чем Потемкин передал Гаррису ответ Екатерины. Она написала его по-русски, поручив князю перевести послу содержание письма.

В своем послании императрица, как обычно, заверяла короля в «искреннем и неизменном расположении к британскому народу, интересы и благополучие которого, после благосостояния ее собственных подданных, ей всего ближе к сердцу». Она подтверждала, что постоянно стремилась к заключению союза с Великобританией и искренне желала видеть войну англичан с Голландией оконченной, но не намерена «обнажить меч», если только не нападают на ее собственные владения. Гаррис был явно раздосадован услышанным. «Я был поставлен в необходимость … или отказаться от того, что я сам сообщал, или выставить Ее Императорское Величество отказавшейся от своих намерений», – сообщал он в Лондон 534 534 Там же. С. 755–757. . В разговоре с Потемкиным Гаррис подчеркнул, что англичане никогда и не желали, чтобы императрица «обнажила меч». «Мы только ожидаем от нее действительного употребления той значительной власти, которой она пользуется в Европе … Мне остается только сожалеть, – продолжал посол, – что такая великая государыня обратилась в простую женщину в столь критических обстоятельствах, и что у нее не достает решимости и твердости, чтобы сохранить одно и то же мнение в продолжении … нескольких недель» 535 535 Там же. С. 757–758. .

Затем Гаррис решил обратиться к «самой важной части» данных ему предписаний: предложить императрице «на самых выгодных условиях» остров Менорку. Переговоры с императрицей велись секретно. «В этом отношении я строго держался ваших приказаний, милорд, – докладывал Гаррис Стормонту в депеше от 9 марта 1781 г. – Дело это обсуждалось лишь между мной и князем Потемкиным и между ним и императрицей. Ни одному из них я не оставил по этому предмету ничего написанного» 536 536 Там же. С. 758. .

Предложение короля подарить остров Менорку России привело Потемкина в восторг. Он счел услуги, которые могла оказать королю императрица, по своей значимости несоответствующими приобретению «значительного острова». Если императрица сможет получить Менорку на таких условиях, рассуждал князь, она «сочтет это за дар, упавший ей с неба». А далее посол сообщал, какое впечатление, со слов Потемкина, произвела эта весть на Екатерину. «Он сказал мне, – писал Гаррис министру, – что никогда, ни при каком случае не видел ее до такой степени пораженной. Ее первое восклицание было: “Невеста слишком хороша; меня хотят обмануть”. Затем она быстро перебрала все выгоды, которые повлечет за собой приобретение этого острова; и, дав полную волю воображению … перешла к видам, которые, по мнению ее, мы скрываем под этим заманчивым предложением». Императрица предполагала, что британцы уговорят флот Бурбонов напасть на российские корабли в Средиземном море, если они будут защищать Менорку. «Словом, после самых диких подозрений, – констатировал Гаррис, – она заключила тем, что мы хотим, во что бы то ни стало вовлечь ее в войну, и что она не станет слушать ничего, что может подвергнуть ее подданных такому бедствию» 537 537 Там же. С. 759. . Потемкин попытался развеять сомнения императрицы, «весьма умно» доказывая ей неосновательность ее подозрений. Некоторое время в совершенном молчании императрица ходила взад-вперед по комнате, а затем поручила князю переговорить с Гаррисом более подробно об этом предмете.

Спустя неделю Екатерина сама завела разговор с Потемкиным. Она «с живым участием коснулась этого вопроса, пересчитала различные выгоды, которые бы дало ей это приобретение» и пожаловалась, что могла получить этот остров не иначе, как начав войну. «Тщетно князь Потемкин старался вытеснить из ее головы эту неправильную мысль, – отмечал Гаррис, – она оказалась твердо укоренившейся». Когда же князь предложил Екатерине выслушать посла, она ответила, что не хочет подвергаться искушению, и что даст ему ответ в письменном виде.

Спустя несколько дней Потемкин зачитал послу ответ императрицы, написанный ею на русском языке. Содержание письма сводилось к следующему. Ее Императорское Величество «чрезвычайно чувствительна» к предложению, сделанному ей лондонским двором, и она будет способствовать достижению Великобританией «справедливого и неунизительного мира» с Голландией. Екатерина добавила, что «с величайшим удовольствием вступит в самый тесный союз с Англией», намереваясь сделать его «полезным, искренним и прочным». Однако, пока она выступает посредницей в урегулировании конфликта британцев с голландцами, для нее «неудобно» заключать с королем даже «случайную конвенцию», дабы не вызвать подозрений, что она действует под влиянием одной из воюющих держав. Судя по пересказу Гарриса, в своем послании королю Екатерина совершенно не затрагивала вопрос о Менорке. В то же время Потемкин в разговоре с послом заметил, что она «сильно желает получить Менорку, но не решается согласиться на средства, которые только одни могут ей дать это владение» 538 538 Там же. С. 761–762. .

По-видимому, высказанные предложения (требования?) к императрице взамен получения ею Менорки были несоразмерны с теми потерями, которые Россия могла в этом случае понести. Как бы то ни было, но план Стормонта так и не был реализован. Во всяком случае, упоминание о нем больше не встречалось на страницах его переписки с Гаррисом. Идея добиться союза с Россией через «территориальный подкуп» была забыта. Екатерина по-прежнему оставалась верна своему «детищу» – вооруженному нейтралитету.