Татьяна Лабутина - Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

Примечательно, что английская исследовательница И.де Мадариага приходила к заключению о том, что подкуп больше не оказывал влияния на внешнюю политику России. И если в прошлом канцлер А.П. Бестужев состоял на жалованье у Англии, канцлер М.И. Воронцов, кажется, в свое время брал деньги от Франции, то попытки Бэкингэмшира подкупить его «были так неуклюжи, что британскому правительству пришлось извиняться перед канцлером». Поговаривали, продолжала Мадариага, что Макартни потратил 150 тыс. руб. из секретных фондов, хотя на самом деле эта сумма приближалась к 10 тыс. руб. Он добивался информации, но ни малейшего влияния на политику России не оказывал. «Даже Фридрих II как-то раз попробовал подкупить Никиту Панина при помощи поистине царского куша – 200 тыс. талеров. Но Панин оказался неподкупен, как и сама Екатерина». Историк приходила к заключению: «При русском дворе все еще можно было купить за деньги информацию, можно было даже ускорить ход тех или иных дел, если получатель взятки был достаточно высокопоставленным, но не более того» 669 669 Де Мадариага И. Россия в эпоху Екатерины Великой. Пер. с англ. М., 2002. С. 315. . Подобное суждение исследовательницы нам представляется не совсем оправданным. Ведь, если подкуп сановников не играл никакой роли, то почему он столь активно использовался иностранными послами?

Использование высокопоставленных российских чиновников в качестве информаторов становилось обычным делом у британских послов. К примеру, Кэткарт, заметив, что такие качества Каспара фон Сальдерна, как преклонение перед людьми влиятельными, а также беспринципность и неразборчивость в средствах, сделал его своим осведомителем. В депеше в Лондон от 22 февраля 1771 г. посол извещал госсекретаря Галифакса: «Вчера утром господин Сальдерн под величайшим секретом прочитал мне бумагу, служащую основанием для его инструкций (по польскому вопросу – Т.Л.)» 670 670 Дипломатическая переписка. С. 194. . Впрочем, Сальдерн не был единственным осведомителем у Кэткарта. Посол не раз упоминал о том, что получал секретную информацию то от «одного из своих приятелей», то от самого графа Панина 671 671 Там же. С. 191, 208, 204. .

Наибольших успехов в привлечении осведомителей и информаторов среди придворных и приближенных к императрице лиц добился Джеймс Гаррис. В своих депешах он сообщал, как Екатерина II, столкнувшись с несговорчивостью в переговорном процессе Генеральных штатов, решила в случае их отказа принять предлагаемые англичанами меры, применить вооруженную силу. Для этой цели она отдала приказ всем кораблям, годным к службе, приготовиться к вооруженным действиям. Об этой новости, представлявшей собой «весьма важную тайну», Гаррис узнал от своего «друга» князя Потемкина и секретаря А.А. Безбородко. Чтобы не подставить своих информаторов, посол просил госсекретаря Фокса делать вид «ничего не знающего» об этом секретном плане императрицы. Сам же он отправился в Царское Село, чтобы повидаться с князем Потемкиным и узнать подробности готовящейся военной операции.

Примечательно, что дипломат неоднократно называл Потемкина «своим другом», либо «приятелем» 672 672 Русский архив. № 11. С. 773, 778., 782 . Определяющим в дружеском расположении к князю, судя по всему, посол считал его симпатии к Англии. В депеше в Лондон от 21 августа 1780 г. Гаррис писал: «Я провел часть прошлой недели в деревне князя Потемкина, в Финляндии. С нами не было никого, кроме избранной части его семейства; и когда он не находился в их обществе, то вполне принадлежал мне. Я, имев случай окончательно изучить его характер, – продолжал дипломат, – дошел до убеждения, что ни с кем в целой империи он бы не говорил так свободно и откровенно, как со мной. Он действительно и сильно расположен быть нашим другом» 673 673 Русский архив. № 8. С. 399. . Гаррис не сомневался, что Потемкин старался делать все «в пользу» англичан. В другой депеше посол подчеркивал, что в отношении к нему Потемкин «совершенно дружественен и искренен»: он «уверяет … что готов нам помогать, как только случай к тому представится» 674 674 Русский архив. № 11. С. 783. . Потемкин, писал Гаррис, «хотел убедить меня, что он старался об наших выгодах с большим влиянием и силой, чем ему на то действительно потребовалось» 675 675 Русский архив. № 8. С. 382. .

Дипломат встречался с князем довольно часто, нередко в его доме, в любое время суток, если того требовали их общие дела. «Когда все удалились, мы с ним (Потемкиным – Т.Л.) имели весьма продолжительный и интересный разговор, – извещал Гаррис министра Стормонта 25 сентября 1780 г. – Он был общительнее, чем обыкновенно, и говорил о характере императрицы, о настоящем состоянии империи и о личном своем положении, обнаруживая самое глубокомысленное суждение и проницательность и доказывая в тоже время самое полное доверие к моей сдержанности и умению сохранять тайну» 676 676 Там же. С. 407. . Не исключено, что князь Потемкин мог делиться с британским послом информацией, явно не предназначенной для иностранца.

Каким же образом Потемкин предполагал оказывать помощь англичанам? Так, к примеру, он позволял Гаррису знакомиться с перепиской императрицы с главами других государств 677 677 Русский архив. № 11. С. 753. . Но самое главное, Потемкин мог оказывать влияние на Екатерину II. Гаррис подчеркивал, что выбор фаворитов для императрицы, как правило, производил сам князь. Естественно, что это были лица, преданные ему лично. Когда же не удавалось провести своего протеже, то Потемкин всячески противился выбору предполагаемого «любимца». Для этого, отмечал Гаррис, он употреблял «все средства, подсказанные ему его хитростью и влиянием его на императрицу». Он осмеливался даже угрожать и вообще «выражался самым неподобающим образом». Когда же князь убеждался в бесполезности своих усилий, а также в твердости намерений Екатерины следовать собственному выбору фаворита, то переходил «к самому покорному тону» 678 678 Русский архив. № 6. С. 1501. .

О значительном влиянии Потемкина на императрицу не только в выборе фаворитов, но и в государственных делах Гаррис сообщал в Лондон 24 мая 1779 г. «Князь Потемкин управляет ею (императрицей – Т.Л.) самым неограниченным образом; изучив до тонкости ее слабости, желания и страсти, он пользуется ими … согласно со своими целями». Кроме этого «сильного влияния», продолжал посол, он «держит ее в постоянном страхе» из-за опасений великого князя и утверждает, что только он «может во время открыть злоумышление с этой стороны и защитить ее от него».

Между тем влияние Потемкина на императрицу стало заметно ослабевать на протяжении 1781 года. В депеше лорду Стормонту от 21 октября Гаррис с сожалением констатировал, что не получает больше «ни малой помощи» от князя Потемкина, который не пересказывает императрице того, что ему говорит посол, и «не сообщает никаких сведений». «Едва только я с ним заговариваю о делах, – продолжал дипломат, – он делается невнимателен и нетерпелив; и вместо того, чтобы по-прежнему вникать с величайшим участием во все, что я сообщаю ему относительно наших дел, теперь он … сделался совершенно равнодушен к этому предмету» 679 679 Русский архив. № 11. С. 814. .