Юрий Рябинин - Русь юродская. История русского юродства в лицах и сценах

Мощи м. Матроны в 1998 году были обретены и с тех пор почивают в московском Покровском монастыре. А на следующий год – 2 мая – там же в монастыре состоялся чин канонизации блаженной старицы. Как сказал святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий Второй, жизнь блаженной Матроны, исполненная страданий и лишений, духовно роднит ее с новомученниками и исповедниками Российскими, современницей которых она была. «…Неугасимый свет лампады в монастырском Покровском храме перед ракой с честными мощами святой праведной блаженной Матроны Московской да возгревает в сердцах наших огонь истинной веры Христовой».

Дни памяти блаженной Матроны – 19 апреля (2 мая) и 9 (22) ноября.

В одном леспромхозе где-то на северо-западе России был обычный рабочий день: сотрудники пили чай в своих отделах, секретарша начальника разговаривала по телефону, сам же начальник затворился в кабинете и велел никого к нему не пускать. Но вот в присутствие вошел странный человек – в ветхой одежде, с котомкой, с посохом. Не обращая внимания на секретаршу, он сразу же направился в кабинет к начальнику, выхватил у опешившего чиновника из руки телефонную трубку и закричал в нее на весь леспромхоз: «Никого нет! Хоронить некому!» Пришедший в себя начальник при помощи секретарши отнял у незваного гостя трубку и выгнал его вон. А в ближайший выходной этот усердный работник неожиданно помер прямо в должности. Сгорел на работе, как говорится. В леспромхозе в тот день никого не было, и покойного никто вовремя не хватился, так он и просидел за своим рабочим столом до самого понедельника.

Странником, предсказавшим чепэ в леспромхозе, был известный в северо-западном крае юродивый Игнатий.

Игнатий Федорович Яковлев родился в Петербурге в начале 1880-х годов. Ему посчастливилось принять крещение от самого Иоанна Кронштадтского – видимо, родители Игнатия были прихожанами известного питерского батюшки.

В детстве Игнатий заболел глазами и почти ослеп. Но о. Иоанн помолился за него, и отрок исцелился.

Впоследствии Иоанн Кронштадтский благословил Надежду Яковлеву и ее сына Игнатия исполнять подвиг странничества. Причем Игнатия благословил на сугубое подвижничество – еще и юродствовать. Так мать с безумным Христа ради сыном и отправились странствовать по белу свету, кормясь от милости людей. Игнатий, как полагается юродивому, обличал кого-то в пороках, в грехах, кого-то предупреждал о грядущих опасностях.

Часто эти странники Божии приходили в село Бронницы, Новгородской губернии. Местный священник, о. Евгений Степанов, очень полюбил нищенствующих мать с сыном: он всегда радушно их принимал, кормил, поил, предлагал оставаться в его доме сколько душа пожелает. Один из визитов в Бронницы оказался для Надежды Яковлевой последним: здесь она отдала Богу душу, и о. Евгений похоронил ее на местном кладбище.

С тех пор Бронницы стали для Игнатия самым дорогим и желанным местом: где бы он ни странствовал, а всё ноги приводили его к матушкиной могиле. Как-то он забрел в своих странствиях в Бронницы, когда о. Евгений только-только поставил новую баньку. Конечно, он немедленно предложил дорогому гостю отведать, каков там пар у него. Напарился Игнаша вволю, намылся – кажется, куда лучше! А он словно недоволен: что-то печальный, грустный сидит. Батюшка спрашивает: «Что с тобой, Игнаша, банька не понравилась?» Юродивый насупился, потупил взгляд и ответил, что-де плоха банька, ломать бы надо ее. Батюшка опечалился вконец. «Что ты! – замахал он руками. – Только что поставили! А ты – ломать!»

А на другой день к поповской баньке, стоящей у самого берега реки, подъехал бульдозер и столкнул невеликое строеньице прямо в воду. Оказывается, баньку батюшка поставил незаконно – не имел права! Так объяснил присутствующий при восстановлении социалистической законности местный участковый милиционер. Обратим внимание, как безапелляционно обходилась власть со «служителями культа». Казалось, что уж там придираться? Не бог весть, какой мегаполис эти Бронницы! Да стройте, где нравится! Так нет же, власти надо было показать и попу, и всем его прихожанам, что разговор с ними в случае чего будет короткий: милиция и бульдозер. Всяк сверчок знай свой шесток. Потребуется саму церковь смахнуть – не постоят и за этим. И не пикните никто!

У о. Евгения частенько гостил еще один юродивый странник – Ванечка. И Игнашу, и Ванечку в доме у батюшки очень любили, всегда привечали как самых дорогих гостей. Они часто приходили в Бронницы одновременно. Посадит их, бывало, попадья за стол, подаст закусить. А юродивые возьмут, да и поссорятся. Из-за какого-нибудь пустяка. Ну точь-в-точь, как их далекие предшественники и земляки – Николай и Феодор Новгородские. Только что не дерутся никогда. И не гоняются с угрозами друг за другом. Поругаются, покричат прямо тут же за столом, руками помашут, а потом отвернутся в разные стороны и сидят не разговаривают – сердятся, значит. Но через минуту-другую, глядишь, уже помирились. Обычно первым шел на мировую Ванечка. Верно, мягче душою был этот юродивый. «Прости меня, Игнаша, – скажет он, – виноват я перед тобой шибко». – «И ты меня, Ваня, прости», – умягчится тогда Игнатий. Ванечка, услыхав ласковое слово от Игнаши, очень радовался, доставал свои мешки с сухарями и другими припасами и принимался угощать товарища. Потом всеобщее чаепитие окончательно закрепляло примирение сторон. Так они и жили.

Когда Игнатий забредал в Ленинград, он обычно останавливался там на улице Рубинштейна у сестер Осиповых, давнишних своих знакомых. Как-то раз – это было в годы хрущевской реакции – сестры решили сводить блаженного на службу в одну из церквей. Вышел натуральный конфуз: Игнаша подошел вдруг к настоятелю – а кстати, заметим, он под старость опять, как в детстве, почти полностью ослеп – подошел и на всю церковь закричал: «Бога Нет! Бога нет!» Всем присутствующим было очевидно, что столь неуместные в храме слова странного слепца обращены персонально к священнику. Настоятель ничего не ответил, он только мертвенно побелел и поскорее скрылся с глаз. Но каково пришлось сестрам Осиповым, это же они привели богомольца, который позволяет себе прилюдно выкрикивать кощунственные реплики – и где? – в храме! – и в чей адрес? – самого настоятеля! Несчастные готовы были провалиться от стыда сквозь землю. Но спустя недолгое время питерские приходы облетела потрясающая весть: тот священник, которого давеча оконфузил юродивый Игнаша, по собственной воле отрекся от Бога и сложил с себя сан.

Один из сыновей бронницкого батюшки о. Евгения – Алексей Евгеньевич Степанов – рассказывал о своем опыте общения с блаженным Игнатием, бывшим, кстати, его крестным. В конце шестидесятых этот Алексей поступал в медицинский институт. Предстояли экзамены, и хотя он был неплохо подготовлен, все равно очень переживал – как выдержит испытания?