Юрий Рябинин - Русь юродская. История русского юродства в лицах и сценах

Первой выходила биология. Прежде чем идти сдавать экзамен, Алексей пришел к Осиповым на улицу Рубинштейна и попросил Игнашу благословить его. Блаженный перекрестил крестника и для чего-то велел одной из сестер дать ему пять рублей. Биологию Алексей сдал на пятерку.

Затем шла химия. Блаженный снова велел выдать пришедшему за благословением поповичу пять рублей. Тут сообразительный абитуриент и понял логику Игнашиных предсказаний: достоинство казначейского билета означает ожидающий его балл. Поэтому Андрей не особенно удивился, когда на другой день химик вписал ему в экзаменационную ведомость – «отлично».

Третьим был экзамен, которого Андрей особенно опасался, – сочинение. Литература для будущих медиков и других естествоведов всегда камень преткновения. Он шел за очередным благословением на Рубинштейновку, страшась, а ну как сейчас Игнаша велит выдать ему два рубля. И что за беда, когда двухрублевой ассигнации не существует, он и разменной монетой может двойку авансом тебе поставить! Но, к счастью, обошлось: три рубля в этот раз получил Андрей от крестного. Сочинение он написал на «удовлетворительно». Слава Богу!

За последний экзамен – физику – Андрей и так-то особенно не переживал – знал предмет неплохо, – но, получив у Осиповых пять целковых, совсем окреп духом. Высшая оценка на этом экзамене была для него уже чем-то само собою разумеющимся. В институт он поступил.

Этому же Андрею Евгеньевичу за несколько лет до женитьбы Игнаша назвал имя будущей жены – Тамара. Так и вышло. Хотя во время предсказания Андрей ни с какой Тамарой даже не был знаком.

Много чего еще предсказал блаженный Игнатий людям. Он часто приходил в Псково-Печерский монастырь, где с ним охотно беседовал наместник архимандрит Алипий (Воронов), участник войны, орденоносец, человек на редкость образованный и, кстати, замечательный художник. Он всегда принимал Игнатия исключительно радушно, уводил в свои апартаменты и подолгу не отпускал. О чем они говорили, неизвестно. Но, видимо, о. Алипий очень интересовался суждениями юродивого.

Блаженный Игнатий отошел ко Господу в 1971 году. Похоронен юродивый странник в Новгороде на Петровском погосте.

Немногим блаженным являлись наяву святые угодники или ангелы – только великим избранникам. Явление Богородицы – это вообще что-то из ряда вон выходящее. Самый известный пример: явление Заступницы св. блаженному Андрею в константинопольском Влахернском храме. В честь этого события установлен двунадесятый праздник – Покров день. Можно еще вспомнить, как блаженный Василий Московский увидел исходящий пламень от иконы Владимирской Богоматери на Успенском соборе, что в принципе имеет право быть приравненным к явлению Самой Владычицы. Наверное, найдутся еще один-два примера, которые мы не знаем или забыли. Но, чтобы явился Сам Христос – такого удостоился, пожалуй, только все тот же юродивый Андрей Константинопольский.

Так что же это должен быть за избранник, которому являлись и святые, и Богородица, и Сам Христос! Величайший из великих, наверное! Может, и так. Но пока его мало кто знает. Да и жил он относительно недавно – практически наш современник. А большое, как говорится, видится на расстоянии.

Речь идет о блаженном старце Михаиле Псковском…

Михаил Васильевич Васильев родился в 1897 году в деревне Сказиной, Островского уезда, Псковской губернии. Родители его были довольно состоятельными людьми – владельцами большого хозяйства. Они позаботились, чтобы сын их по крайней мере не остался безграмотным – Миша окончил сельскую школу, причем по всем предметам показал отличные знания. А по Закону Божиему так превосходные!

В свое время Михаила забрали в солдаты. Служил он в Петербурге. Но что-то совсем недолго: началась революция, старая армия развалилась, служивые разбрелись по домам. Демобилизовался и Михаил. В родительский дом, однако, он не вернулся, а поселился в своем уездном центре – в Острове. Вскоре женился, стал обзаводиться хозяйством, появились дети – дочка, два сына… Так шли годы, и ничто вроде бы не предвещало будущего его подвижничества.

На Великую Отечественную Михаил по возрасту уже не попал. Пережил в родном Острове нашествие иноплеменных, оккупацию, освобождение. Через три года после окончания войны остался вдовцом. После этого он переехал в Псков. Устроился на службу. Вот уж и старость не за горами, а ничего такого особенного с ним не происходит. Обыкновенный, казалось бы, человек доживает свое отпущенное.

И вот однажды, возвращаясь из должности, он стоял на автобусной остановке – народу поблизости не было ни единого человека – и вдруг услышал приближающийся конский топот. Вообще-то в послевоенное время конь как средство передвижения был явлением повсеместным, а в такой глухой провинции, как Псков, так вообще, может быть, обычным. Во всяком случае, нисколько не способным удивить. Но Михаила этот топот, мало сказать, удивил – он его почему-то насторожил, взволновал! «Господи, спаси меня», – прошептал оробевший Михаил и несколько раз истово перекрестился. А топот между тем приближался и становился все более каким-то торжественно-громогласным. И вот перед Михаилом на белом коне предстал всадник – красивый юноша – в золотой чешуе с копьем в руке. «Не бойся меня, раб Божий, – сказал он. – Я – Георгий Победоносец! Читай акафист мне каждый день, и я буду тебе помогать во всем!» Так произнес небожитель и тотчас сделался невидимым.

С тех пор Михаил стал молиться усерднее прежнего. Акафист Георгию Победоносцу он читал каждый день до самой смерти. Он теперь только и думал: как бы еще почтить Господа и что бы сотворить доброе во славу Божию?

Он рассказал о случившемся с ним чуде своим близким, и вскоре об этом знал весь православный Псков. Люди стали называть Михаила старчиком – так в старину иногда именовали богоугодных бессребреников, блаженных.

Спустя же некоторое время Михаилу было явлено такое видение, какого, пожалуй, не удостаивался еще никто от самого сотворения человеческого рода.

Однажды Михаил работал у себя в саду и вдруг почувствовал слабость. Лопата выпала у него из рук. Он бы, возможно, и сам упал на землю, но, к счастью, стоял рядом с яблоней, поэтому оперся на ствол, на сучья, и только так удержался на ногах. У него было такое ощущение, словно душа рассталась с телом. И вот Михаил явственно чувствует, что он уже не на этом свете. Перед ним открылись просторы какого-то иного, неведомого мира. Он увидел безбрежное огненное море: языки пламени, как волны, то вздымались, то обрушивались, рассыпаясь красно-золотистыми искрами. И все вокруг было наполнено ядовитым дымом, смрадом, зловонием! Михаил не сразу обратил внимание, что эта геенна просто-таки кишит людьми, они будто тонут, отчаянно борются за жизнь, но ни в пучину не погружаются, ни выплыть не могут, а так всё и барахтаются в пламене. «И кого там только не было! – рассказывал потом Михаил. – Всех сословий и званий народ – статские, военные, духовенство даже!» Это последнее особенно его потрясло. Он изумился, ужаснулся, увидев в геенне монахов, священников, епископов, митрополитов. Рядом с ними, как легкие ладьи на волнах, покачивались их камилавки и митры. У Михаила слезы полились из глаз. Неужели, думал он, можно носить панагию на груди и оказаться в преисподней?! Верно, с духовенства и спрос строже: что не взыщется с мирянина, не простится посвященному! Ему припомнилась мудрость: предпочтение дается не труду, не добродетели, а рождающемуся от них смирению. Взмолился Михаил тогда Богу об этих людях, так нестерпимо больно было смотреть на их страдания.