Игорь Сенченко - Султанат Оман. Легенды, сказания и факты истории

Жители Королевства Ормуз разговаривали на персидском и арабском языках, исповедовали ислам (правившая династия, основанная выходцами из Йемена, принадлежала к арабам-суннитам). Помимо арабов и персов, на острове проживали хорошо спаянные коммуны финансистов-евреев и индусов- банйанов . Важную роль в деловой жизни Ормуза играла, по словам арабских историков и путешественников, колония армян. Поселились они на острове еще во времена основания королевства. Ассимилировались с местным населением. Изучили арабский и персидский языки, переняли обычаи и стиль одежд арабов и персов [227] Michael, E. Ralf Fitch Elizabethan in Indies, London, 1972, p. 26, 27. .

Всеми вопросами повседневной жизни Нового Ормуза (островного) ведал совет, состоявший из визиря , начальника таможен, командующего военным гарнизоном, сборщиков налогов и помощников визиря . Официальная корреспонденция велась в двух экземплярах: один из них предназначался для канцелярии визиря , другой – для администрации короля. Визирь лично следил за соблюдением провозглашенного королевством принципа «всеобщей безопасности торговли». Смысл его заключался в том, чтобы никто не позволял себе по отношению к кому бы то ни было «несправедливого действия»: ни органы центральной власти по отношению к жителям острова и посещавшим Ормуз и доминионы королевства по торговым делам купцам, ни торговцы по отношению к покупателям. «Торговцев нерадивых» карали нещадно. За плутовство, обман и обвес, наказывали и телесно, и материально. Закон гласил, что лицо, «уличенное в недовесе», подлежало наказанию. После показательной порки на центральной площади нарушителя закона с позором, то есть посадив на ослика лицом к хвосту, провозили по улицам города до гавани и выпроваживали с острова восвояси [228] The Book of Duarte Barbosa, op. cit, vol. I, p. 97. .

Военный флот Королевства Ормуз насчитывал 500 кораблей. Ежедневно к причалам Ормуза пришвартовывалось до 300 торговых судов. На острове действовало 400 торговых домов и факторий.

В 1475 г. от Королевства Ормуз, расшатанного острыми династическими спорами, отпали Маскат и Бахрейн. Сделать это они пытались неоднократно. Но всякий раз попытки их заканчивались неудачей. Так, восстание, поднятое племенами Бахрейна в 1384 г., ормузцы подавили с крайней жестокостью, так же как и мятеж, учиненный оманцами в 1461 году.

Прибрежная полоса Омана оставалось под контролем Ормуза до 1507 г., то есть до прихода в земли Южной Аравии португальцев.

«Падение величия» Ормуза (арабы Аравии называли его не иначе как «алмазом на золотом перстне мира») началось с появлением в «восточных морях» португальцев, надолго подчинивших Ормуз владычеству Лиссабона. Подобно тому, как не дожили до наших дней такие величественные мегаполисы прошлого, как Вавилон и Ма’риб, не сохранился под натиском времени и Ормуз Великолепный.

До эпохи великих географических открытий Побережье Южной Аравии вообще и Оманское побережье в частности находились вне сферы влияния европейских держав. Начало их проникновения туда можно датировать временем появления в Индийском океане флотилии Васко да Гамы (1498). Цель его экспедиции состояла в поиске морского пути в Индию, к «рынку пряностей».

Господство Лиссабона в зоне Персидского залива было долгим (1507–1650), а для арабов Аравии – тяжелым. Действуя жестко и изобретательно, силой и подкупами, Португалия создала на Востоке огромную колониальную империю, протяженностью от побережья Восточной Африки, зоны Персидского залива и Индии до Индонезийских островов и Китайского моря. Продвигаясь на Восток, имела перед собой конкретную цель: прибрать к рукам торговлю специями, и в первую очередь – черным перцем. В то время купцы в Европе именовали его «черным золотом», так как сделки с ним приносили колоссальные доходы.

Первым шагом португальцев на пути к установлению своего господства в зоне Персидского залива стал захват ими острова Сукутры (Сокотры). Овладев крепостью арабов и разместив в ней первый в Южной Аравии португальский военный гарнизон, превратив остров в сторожевой пост Лиссабона у Баб-эль-Мандебского пролива, эскадра португальцев разделилась и проследовала дальше. Один отряд отправился в Индию, а другой, в составе 7 кораблей с 500-ми матросами, во главе с адмиралом Афонсу д’Албукерки, выдвинулся на Ормуз (10 августа 1507 г.). Продвигаясь вдоль побережья Южной Аравии, д‘Албукерки захватывал, грабил и сжигал все встречавшиеся ему на пути суда сарацинов (арабов), разрушал все неповиновавшиеся ему портовые города, безжалостно казнил и калечил пленных, и потому приобрел у арабов Южной Аравии прозвище Жестого зверя и печальную славу палача и неприятеля мусульман.

Побывав на острове Масира, обогнув мыс Рас-эль-Хадд и проследовав мимо Сура, названного в судовом журнале флагманского корабля д’Албукерки небольшой деревушкой, португальская эскадра пришла в Калхат. В первый день стоянки никаких контактов с властями города не происходило. На следующий день, утром, д’Албукерки отправил на берег двух офицеров с переводчиком.

Губернатор Калхата принял их учтиво. Информировал, что город подвластен королю Ормуза, и все, что нужно португальцам, будет им предоставлено. На следующий день имел место еще один контакт – губернатора города с д’Албукерки. Тот потребовал, чтобы он встал под власть португальской короны. Губернатор ответил, что данный вопрос – не в его компетенции, и подлежит обсуждению с королем Ормуза. Вместе с тем, отметил, что Калхат уже продемонстрировал свое доброе отношение к португальцам, и готов и в будущем оказывать им всяческое содействие. Расставаясь, преподнес д’Албукерке в подарок несколько больших корзин с финиками, любимым лакомством аравийцев. Калхат д’Албукерки не тронул, а вот аденское торговое судно с 200 тоннами груза, стоявшее в порту, захватил, и потребовал за него выкуп. Покинув Калхат, выдвинулся на Карйат.

Пришел в Карйат ночью. На следующее утро, увидев, что ни одна лодка порт не покинула, провел рекогносцировку побережья. И обнаружил, что Калхат приготовился к обороне и располагает двумя батареями по четыря орудия в каждой. Выведя их из строя прицельным огнем со своих кораблей, д’Албукерки город штурмовал и захватил. Тридцать восемь судов, стоявших в порту, больших и малых, сжег. Население Карйата, не склонившее голову перед «неистовым португальцем», подверг жестокому насилию. Женщинам велел отрезать носы и уши, а мужчин, захваченных в плен, лишить рук и ног; и искалеченными – в назидание тем, кто смог укрыться, бежав в горы, – оставил лежать, истекая кровью, на городской площади.

Оставив сожженный им Карйат, д’Албукерки через четыря дня пришел в Маскат. Увидел, что город хорошо укреплен, и взять его непросто. Жители Маската, прослышав о судьбе Карйата и не желая подвергнуть и свой город той же участи, направили к д’Албукерки двух нотеблей. Д’Албукерки вступил с ними в переговоры. Но поскольку на руках у них никаких документов, выданных губернатором Маската и удостоверяющих их полномочия вести переговоры, не имелось, – отправил посланцев обратно. Сказал, что ждет их вместе с губернатором на борту своего флагманского судна следующим утром. После этого сразу же распорядился промерять и обследовать гавань, и внимательно осмотреть побережье на предмет определения местоположения фортификационных сооружений. Согласно собранным им сведениям, оманцы соорудили из камня довольно мощный оборонительный вал вдоль побережья и установили на нем несколько орудий. Переговорщикам, явившимся к нему на следующий день, д’Албукерки заявил, что маскатцы должны будут платить годовую дань и обеспечивать его флот, когда потребуется, водой и продовольствием. Стороны, вроде бы, примирились. Губернатор Маската распорядился доставить португальцам необходимые им продукты – в знак внимания и уважения к ним, как подчеркнул, со стороны короля Ормуза. Однако в ночь того же дня в Маскат прибыло около двух тысяч воинов с Ормуза. И когда несколько лодок с матросами д’Албукерки подошли на следующее утро к побережью, дабы пополнить запасы воды, то их всех перебили, а лодки сожгли. Д’Албукерки город захватил. Оманцев в схлестке той, как повествуют сказания, полегло немало. Погиб и губернатор Маската. Город подвергся тотальному грабежу.