Ростислав Долгилевич - Западный Берлин и советская дипломатия (1963–1969 гг.)

Советский дипломат отметил, что в силу своего фактического присутствия в городе ответственность за положение в Западном Берлине несут прежде всего три державы, но известная доля ответственности лежит и на западноберлинском сенате, являющемся органом исполнительной власти в Западном Берлине. Западный Берлин — это самостоятельный субъект международного права с ограниченной дееспособностью [502] Там же, л. 151. .

Из высказываний Белецкого следовало также, что СССР по-прежнему выступает за развитие прямых связей с Западным Берлином в области торговли, науки, культуры, спорта и т. д. Советский Союз сделал ряд конкретных предложений в этом отношении. В частности, с целью расширения торговли с Западным Берлином ряд советских внешнеторговых объединений предложили открыть в Западном Берлине свое бюро. «Однако прошло два года, — с горечью отметил Белецкий,

— а разрешение на это еще не получено. Сенат ссылается на то, что это дело союзников, военная администрация трех западных держав — на сенат, а дело не движется. Поэтому сделки руководитель указанного выше бюро вынужден заключать фактически в машине. Ясно, конечно, что на такой основе трудно развивать торговлю» [503] Там же, л. 152. . Главным препятствием на пути развития прямых связей между СССР и Западным Берлином Белецкий назвал позицию ФРГ, которая делала все возможное, чтобы воспрепятствовать развитию таких связей.

По словам Белецкого, СССР не может принимать представителей различных западноберлинских организаций в составе делегаций из ФРГ, поскольку она использует это для подкрепления своих «незаконных притязаний» на Западный Берлин. «Но мы за то, — подчеркнул он,

— чтобы различные организации СССР… имели прямые контакты с соответствующими организациями Западного Берлина» [504] Там же, л. 153. .

Большое значение имели еще два принципиальных вопроса, на которые Белецкий дал четкие и исключающие двоякое толкование ответы. Первый из них касался реакции СССР на выбор западноберлинцами капиталистического пути развития. Белецкий ответил коротко и ясно: «Вопрос о социально-политическом строе, это дело самого западноберлинского населения» [505] Там же. .

Второй вопрос был сформулирован так: «Будет ли ФРГ равноправным участником переговоров по Западному Берлину?». В ответе Белецкого сфокусировалось основное содержание советской политики в берлинских делах: «ФРГ не имеет никакого отношения к Западному Берлину и не может быть поэтому участником переговоров между соответствующими сторонами о решении вопроса Западного Берлина» [506] Там же. .

Таким образом, для советской дипломатии проблема сводилась к тому, чтобы минимизировать федеральное присутствие в Западном Берлине и не допускать проявлений его «принадлежности» к ФРГ. Она имела много аспектов: от недопустимости распространения на Западный Берлин международных договоров и соглашений ФРГ до отказа встречаться с западногерманскими командами, если в них входили спортсмены из Западного Берлина. Но на первом месте стояла задача, заключавшаяся в том, чтобы воспрепятствовать проведению в Западном Берлине крупномасштабных политических акций ФРГ, таких как пленарные заседания бундестага или его «рабочие недели», съезды западногерманских политических партий, различные мероприятия праворадикальных политических сил.

На рубеже 1967–1968 гг. ГДР активизировала акции, направленные на дискредитацию политики ФРГ в Западном Берлине. 26 октября 1967 г. советское посольство в Берлине по просьбе «немецких друзей» передало в Москву текст заявления, с которым намеревался выступить МИД ГДР. Заявление касалось предстоявшего 1 ноября назначения нового правящего бургомистра Западного Берлина К. Шютца президентом западногерманского бундесрата.

Это назначение характеризовалось как новый провокационный шаг правительства «большой коалиции», с помощью которого, «грубо нарушая действующее право, Западный Берлин выдается за часть сепаратного боннского государства». Далее следовал тезис, согласно которому Западный Берлин не только находится в центре ГДР, но и, главное, расположен «на ее территории» [507] Там же, л. 145. . Этой фразы, заимствованной из времен хрущевского требования превратить Западный Берлин в вольный город, советская дипломатия второй половины 60-х гг. старательно избегала.

МИД ГДР выражал «решительный протест против дальнейшего форсирования западногерманской экспансионистской политики в отношении Западного Берлина» и указывал, что «соответствующие органы ГДР сделают необходимые выводы для отпора подобного рода агрессивным шагам правительства Кизингера-Штрауса». Это правительство и его «социал-демократические пособники» предупреждались, что «именно они несут ответственность за все возможные последствия их противозаконных действий» [508] Там же, л. 146. .

2 ноября 1967 г. заместитель министра иностранных дел ГДР Г. Корт пригласил в МИД республики послов европейских социалистических стран и информировал их о решении своего правительства опубликовать заявление по вопросу о Западном Берлине. Подробно изложив оценку правительством ГДР обстановки, складывавшейся вокруг Западного Берлина, Корт пояснил, что необходимость такого заявления вызвана «упорным продолжением враждебного в отношении ГДР политического курса боннского правительства, его заметно активизировавшихся в этой связи провокационных действий в вопросе о Западном Берлине» [509] Там же, л. 154. .

Проявлением этого курса ФРГ правительство ГДР считало также «недавнюю замену правящего бургомистра Западного Берлина, в результате чего у руководства оказался сторонник проведения более активного, жесткого в отношении ГДР курса Шютц, успевший уже выступить с рядом провокационных заявлений и действий в отношении ГДР». По мнению ее руководства, единственно возможным путем решения проблемы Западного Берлина, разрядки существовавшей в отношениях между двумя германскими государствами напряженности было «признание правительством ФРГ ГДР и переговоры между двумя суверенными германскими государствами». МПД ГДР выражал надежду на поддержку этого заявления «дружественными социалистическими странами» [510] Там же, л. 154–155. .

Советская дипломатия поддержала это заявление, но документы посольства СССР в ГДР по Западному Берлину, направлявшиеся в конце 1967 г. в МПД, существенно отличались от заявлений руководства ГДР сдержанностью, осторожностью в суждениях и обоснованностью выводов. В них отсутствовал пропагандистский налет, а передаваемая информация отличалась полнотой изложения и объективностью.