Ростислав Долгилевич - Западный Берлин и советская дипломатия (1963–1969 гг.)

Западные державы подчеркнули, что введение паспортов и виз для передвижения немецких граждан внутри их собственной страны противоречит позиции, которой они всегда придерживались как в отношении принципа свободного передвижения внутри Германии, так и в отношении того, «чтобы рассматривать Германию как единое целое. Внутри Германии не существует государственных границ» [553] Там же, с.276.

Больше всего западные державы были возмущены требованием к жителям Западного Берлина именоваться в анкетах для получения виз «гражданами самостоятельной политической единицы Западный Берлин». В нотах трех держав говорилось, что в соответствии с действующими международными соглашениями, участником которых является СССР, «не существует самостоятельной политической единицы Западного Берлина, а имеется особый район Берлина, включающий все четыре сектора, который должен управляться как единое целое… Ограничения в отношении свободы передвижения в пределах Берлина являются нарушением международных соглашений».

Три державы настаивали на том, что мероприятия ГДР противоречат интересам разрядки, «чреваты усилением напряженности и наносят ущерб делу достижения более тесного сотрудничества между Восточной и Западной Европой». США, Англия и Франция заявили протест Советскому Союзу «против ограничений на передвижение лиц и товаров внутри Германии» и призвали Советское правительство «выполнять свои международные обязательства по обеспечению свободы доступа в Берлин» [554] Там же. .

Ответная нота МИД СССР была передана посольствам трех держав в Москве 26 июля 1968 г. В ней указывалось, что меры по упорядочению транзита пассажиров и грузов из ФРГ в Западный Берлин и в обратном направлении через территорию ГДР «относятся к компетенции правительства ГДР, и обращение к Советскому Союзу по этому вопросу не имеет под собой оснований» [555] Там же, с.273. . С точки зрения СССР, ничего не меняла в этом отношении и ссылка на коммюнике Совета министров иностранных дел четырех держав от 20 июня 1949 г., относившееся к оккупационному периоду, когда еще не образовалось ни одного из двух германских государств и, естественно, не возникали и не могли возникать паспортно-визовые и другие вопросы государственного регулирования передвижения и транзита граждан и товаров ГДР, ФРГ и Западного Берлина. Кроме того, в соответствии с договором об отношениях между СССР и ГДР от 20 сентября 1955 г. вопросы транзитного передвижения гражданских лиц и грузов по территории ГДР регулировались властями ГДР.

Советское правительство обратило также внимание правительств США, Англии и Франции на то, что мероприятия ГДР «не затрагивают существующий порядок доступа трех держав в Западный Берлин. Они не сказываются на объеме транзитного передвижения гражданских лиц и грузов по территории ГДР и не наносят ущерба нормальным связям Западного Берлина с внешним миром» [556] Там же, с.274. .

Наиболее важным компонентом советской ноты стало несогласие с заявлением западных держав о том, что мероприятия ГДР чреваты усилением напряженности. ГДР, говорилось в ноте, последовательно проводит политику, направленную на укрепление мира и европейской безопасности, развитие равноправного международного сотрудничества. «Если же вокруг Западного Берлина время от времени и происходят обострения обстановки, — отмечало Советское правительство, — то ответственность за это полностью ложится на правительство ФРГ, которое, выдвигая незаконные притязания на Западный Берлин, продолжает попытки использовать его для разного рода провокационных целей».

Советское правительство подчеркнуло, что считает меры, принятые правительством ГДР, полностью правомерными, отвечающими интересам оздоровления обстановки в центре Европы. Более того, оно призвало западные державы использовать имевшиеся у них возможности «для того, чтобы со стороны ФРГ не предпринималось в отношении Западного Берлина каких-либо шагов, противоречащих целям ослабления напряженности» [557] Там же, с. 274–275. .

Советская нота от 26 июля 1968 г. вызвала резкую критику как средств массовой информации, так и многих руководящих политических деятелей трех западных держав и ФРГ. Но это не повлияло на позицию СССР. Она по-прежнему сводилась к тому, что меры, принятые ГДР, вполне оправданы и правомерны, а обострения обстановки вокруг Западного Берлина вызываются исключительно действиями ФРГ. Выступая 3 октября 1968 г. на пленарном заседании XXIII сессии Генеральной Ассамблеи ООН, А. А. Громыко отметил, что посягательства ФРГ на Западный Берлин не прекращаются. Наш ответ на это, продолжил он, ясен: Западный Берлин «не принадлежал, не принадлежит и принадлежать ФРГ не будет. Если тут возникают временами обострения, то ответственность ложится на правительство ФРГ» [558] Правда, 4.Х.1968. .

Результаты «защитных мер» ГДР, согласованных с СССР и полностью им поддержанных, сводились к следующему. Проезд через территорию ГДР западногерманским министрам, чиновникам, депутатам всех уровней и «реваншистам всех мастей» был закрыт. Паспортно-визовый режим на коммуникациях, проходящих по территории ГДР и ведущих в Западный Берлин, несмотря на возмущение в ФРГ и «бумажные протесты» западных держав, остался в силе и неукоснительно соблюдался. Не менее строго соблюдались решения, касавшиеся введения специального компенсационного сбора за перевозки по дорогам и водным путям ГДР. Полностью выполнялось также решение о повышении минимальной квоты обмена иностранной валюты на марки ГДР для въезжавших по личным мотивам в ГДР граждан Западного Берлина, ФРГ и других несоциалистических стран. У западных держав, ФРГ и НАТО не нашлось весомых аргументов, которые заставили бы СССР и ГДР отступить. О применении военной силы ответственные политики думать, конечно, не могли. Исход событий здесь оказался явно не в пользу Запада.

Поддержанные Советским Союзом мероприятия ГДР имели значительные последствия также и для западногерманской организации НДП. Распоряжение министра внутренних дел ГДР от 10 марта 1968 г. и письмо П. А. Абрасимова от 13 марта 1968 г. послам трех западных держав в Бонне поставили ряд серьезных вопросов как перед НДП, так и перед западноберлинским сенатом. Третий европейский отдел МИД СССР считал, что эти два документа находились в теснейшей взаимосвязи друг с другом [559] АВП РФ, ф. 742, оп. 14, п. 46, д. 23, л. 99. .

По мнению Третьего отдела, оккупационные власти трех держав по сути дела были вынуждены в какой-то степени признать правомерность шагов СССР и ГДР, и этот факт не остался незамеченным населением Западного Берлина. Неопределенность употребленной в документах ГДР формулировки относительно «лиц, действующих в неонацистском духе», и опасения лишиться права на проезд по наземным коммуникациям Восточной Германии заставили отмежеваться от НДП многих из тех, кто ранее сотрудничал с нею. Показательно, что после публикации письма советского посла и постановления МВД ГДР из западноберлинской НДП вышло около 20 % ее членов. Попытки восполнить уменьшение численного состава партии за счет усиленной вербовки новых членов, в том числе на промышленных предприятиях города, успеха не имели [560] Там же. .