Ростислав Долгилевич - Западный Берлин и советская дипломатия (1963–1969 гг.)

25 июня 1962 г. правительства США, Англии и Франции предложили, чтобы представители четырех держав встретились в Берлине для обсуждения инцидентов, которые произошли после возведения стены, «имея в виду предотвратить всеми надлежащими способами повторение таких инцидентов, и, в частности, путем поисков средств, облегчающих движение людей и товаров в Берлине» [33] Там же, с. 69–70 . Это предложение 14 июля 1962 г. было отклонено Советским правительством. Точно так же советский комендант Берлина 19 августа отклонил аналогичное предложение американского, английского и французского комендантов города.

Между тем с приближением первой годовщины возведения стены напряжение на границах все более возрастало. 12 и 13 августа 1962 г. дело дошло до массовых акций у стены, организованных западноберлинскими праворадикальными группировками. Эти акции «протеста против стены» переросли в стычки с полицией, пытавшейся успокоить радикалов. Степень накала обстановки на границе приближалась к критической отметке. Даже год спустя западноберлинская газета «Телеграф» отмечала опасный характер этих событий, принявших широкие масштабы. «Что дает этот шум? — вопрошала газета. — Наверняка ничего положительного. Так стену не ликвидировать, а восточный тезис — „Западный Берлин является очагом беспокойства“ — получает новую пищу» [34] Der Telegraph, 15.VII. 1963. .

Положение стало особенно угрожающим после того, как 17 августа 1962 г. восточногерманские пограничники застрелили при попытке бегства в Западный Берлин 18-летнего гражданина ГДР П. Фехтера. Последовавшие затем беспорядки на границе побудили власти западных держав потребовать от сената принять меры к недопущению событий, в результате которых в них могли оказаться втянутыми войска США, Англии и Франции. В этих условиях сенат В. Брандта не мог не принять соответствующих действенных мер, тем более что и сам правящий бургомистр считал такие меры необходимыми [35] АВП РФ, ф. 742, оп. 9, п. 32, д. 32, л.6. . В итоге обстановка на границах между Западным Берлином и ГДР несколько разрядилась, хотя и продолжала оставаться тревожной.

В последние месяцы 1962 г. советские руководители продолжали говорить о необходимости заключения германского мирного договора и превращения Западного Берлина в демилитаризованный вольный город. Однако в их высказываниях появились и новые нотки примирительного характера и допускавшие, казалось, компромисс.

В декабре 1962 г. Н. С. Хрущев трижды публично излагал точку зрения советского руководства на содержание и пути решения западноберлинского вопроса. «В современных условиях, — отмечалось в его докладе на сессии Верховного Совета СССР 12 декабря 1962 г., — стала еще более ясной неотложность заключения германского мирного договора и нормализации на его основе положения в Западном Берлине» [36] Сборник основных документов … (1962–1963), с. 108. . Эта же мысль высказывалась советским лидером в интервью английской газете «Дейли экспресс», опубликованном в «Известиях» 31 декабря 1962 г. В письме канцлеру ФРГ К. Аденауэру Хрущев, как и в разгар второго берлинского кризиса, настаивал на том, что нормализовать положение в Западном Берлине — это значит «ликвидировать отживший оккупационный режим» и «предоставить Западному Берлину статус вольного города» [37] Правда, 28.XII.1962. .

Правда, СССР соглашался с тем, чтобы в вольном городе в течение определенного времени находились иностранные войска. По слова Хрущева, в конце 1962 г. спорным между СССР и западными державами оставался главным образом вопрос о том, в каком качестве, под каким флагом должны выступать эти войска и на какое время они там будут оставаться. Советское руководство предлагало, чтобы войска, находившиеся в Западном Берлине, не представляли страны Североатлантического союза, чтобы флаг НАТО был там заменен флагом Организации Объединенных Наций и чтобы ООН приняла на себя в этом городе определенные международные обязательства и функции. По мнению правительства СССР, оставлять без изменений существовавшее тогда в Западном Берлине положение «было бы равнозначно тому, чтобы сознательно идти на серьезные международные осложнения» [38] Там же. .

Как следовало из выступления министра иностранных дел СССР А. А. Громыко на сессии Верховного Совета СССР 13 декабря 1962 г., между правительствами СССР и США проходили переговоры, в результате которых было «достигнуто сближение позиций сторон по многим … вопросам, связанным с подведением черты под второй мировой войной» [39] Сборник основных документов… (1962–1963), с. 111. . Но, перечисляя вопросы, при обсуждении которых был достигнут прогресс, Громыко не упомянул Западным Берлин. Наоборот, он подчеркнул, что вопрос о том, в каком качестве, под каким флагом и на какое время будут размещены войска в этом городе, остается спорным. Вместе с тем Громыко обратил внимание на то, что обмен мнениями между СССР и США не завершен и его предстоит продолжить.

Советские руководители не уточняли, как долго может продолжаться диалог с западными державами по германским делам, в частности по Западному Берлину. Громыко заверял, что «мы не станем считать листков календаря, когда должен закончиться этот обмен мнениями, но решения надо искать» [40] Там же, с. 112. .

Хрущев пытался убедить Запад в непреклонности решения СССР поставить точку в вопросе о германском мирном урегулировании. «Если кто-то на Западе надеется, — заявил он, — что Советский Союз откажется от решимости заключить германский мирный договор и нормализовать на его основе положение в Западном Берлине, то такие люди ошибаются. Мы за переговоры с западными державами, но долготерпению приходит конец. Даже если западные державы не согласятся на подписание такого договора, он будет подписан» [41] Там же, с. 109. . Громыко же уточнил, что мирный договор будет заключен только с ГДР.

Если бы это произошло, контроль над коммуникациями с Западным Берлином полностью перешел бы к ГДР — государству, которого западные державы де-юре не признавали. Реакция США, Англии и Франции могла бы быть различной — от попытки использования вооруженных сил для обеспечения свободного доступа в Западным Берлин до вступления в переговоры с ГДР. В любом случае, такое развитие событий привело бы к резкому усилению напряженности в Европе и во всем мире. Серьезно ли руководство Хрущева намеревалось заключить мирный договор с ГДР или это было всего лишь средство давления на западные державы — аргументированного и однозначного ответа на этот вопрос нет до сих пор. Только изучение недоступных пока историкам документов может пролить на него дополнительный свет.