Коллектив авторов История - Гражданская война в России (1918–1922 гг.)

В крестьянском вопросе ни один из белых режимов периода Гражданской войны фактически не признал результатов произошедшего в России аграрного переворота, перехода помещичьей земли в руки крестьян. Аграрное законодательство белых допускало лишь право крестьян на аренду захваченных ими помещичьих владений (по распоряжению А. И. Деникина, треть урожая, собранного крестьянами на принадлежащих помещикам угодьях, должна была передаваться собственнику земли). Окончательное решение вопроса о земле, как и вопроса о политическом устройстве России, откладывалось до победы над большевизмом. Лишь в самом конце Гражданской войны, в 1920 г., генерал П. Н. Врангель издал распоряжение о передаче крестьянам в собственность захваченных ими помещичьих земель, но не безвозмездно, а за выкуп, платежи по которому предполагалось взимать на протяжении 25 лет 264.

Политика белых в рабочем вопросе определялась их подозрительным отношением к рабочим организациям как потенциальным «рассадникам большевизма». Профсоюзы на подконтрольных белым территориях преследовались, предприниматели нередко отменяли на своих предприятиях 8-часовой рабочий день, опираясь на поддержку властей 265.

Позиция Белого движения по вопросу о национально-государственном устройстве страны нашла четкое выражение в одном из его главных лозунгов – «За единую и неделимую Россию!». Преобразование Российского государства на федеративных началах, как и право наций на самоопределение, решительно отвергалось. Так, наступая летом 1919 г. на Киев, генерал А. И. Деникин в своем обращении «К населению Малороссии» объявил любые попытки добиться самостоятельности Украины «злым делом», разрушением «единства русского племени». Государственным языком на территории девяти малороссийских губерний, подчеркивал генерал, должен остаться только русский, а «малорусский» язык может быть допущен лишь «в первые годы обучения в начальной школе» 266. В ноябре того же года А. И. Деникин приказал арестовать и судить как изменников депутатов Кубанской рады, выступавших за федерализацию России и добивавшихся регионального суверенитета для Кубанского края, один из них был повешен. Следствием этого стало массовое дезертирство казаков из деникинской армии 267.

Тех же великодержавных принципов придерживался А. В. Колчак, видевший, по свидетельству его военного министра А. П. Будберга, свою миссию в том, чтобы «возвратить все отпавшие и отторженные от нас земли» 268. Когда при подготовке наступления армии генерала Н. Н. Юденича на Петроград в 1919 г. финляндское правительство предложило выделить ему в помощь войска при условии признания независимости Финляндии, А. В. Колчак ответил категорическим отказом и в дальнейшем, несмотря на провал наступления Н. Н. Юденича, сохранял уверенность в своей правоте 269. Даже к автономии национальных регионов в рамках Российского государства отношение белых было негативным: так, на ходатайство бурят об утверждении их органа национального самоуправления колчаковский министр внутренних дел В. Н. Пепеляев наложил резолюцию: «Выпороть бы вас!» 270.

Политическая программа Белого движения исходила из установки на длительную военную диктатуру и лишь затем – окончательное определение формы правления в стране. Результаты состоявшихся в 1917 г. выборов во Всероссийское учредительное собрание и его решения белыми не признавались. Их общее отношение к собранию с его социалистическим большинством выразил генерал А. И. Деникин, презрительно назвавший его органом, «возникшим в дни народного помешательства» и «составленным наполовину из анархических элементов» 271. А. В. Колчак также выражался вполне определенно: «Если у большевиков и мало положительных сторон, то разгон этого Учредительного собрания является их заслугой» 272. После своей победы и «наведения порядка» диктаторскими методами белые обещали провести выборы нового представительного органа, который предпочитали именовать «Национальным собранием» 273. Проект положения о выборах, разрабатывавшийся колчаковским правительством летом 1919 г., включал отмену прямого избрания депутатов на большей части территории страны, упразднение пропорциональной системы представительства, отказ от партийных списков и значительное повышение возрастного ценза по сравнению с избирательным законодательством 1917 г. 274При этом предполагалось, что выборы будут проходить под жестким контролем военной власти, которая позаботится, чтобы депутатский корпус составляли «лишь государственно-здоровые элементы» 275. Учитывая монархические симпатии большинства белого офицерства 276, вполне возможным было бы принятие таким собранием решения о реставрации в России монархического строя. Едва ли случайно наименования высших институтов колчаковского режима «Верховный правитель» и «Совет правительства» были взяты из ст. 41–52 Основных законов Российской империи, где обозначали органы, призванные временно замещать власть императора 277.

Политическая практика белых на контролируемых ими территориях вполне соответствовала их идеологическим установкам. По свидетельству П. Н. Милюкова, знавшего Белое движение изнутри, гражданское управление в их тылу зачастую оказывалось в руках бывших помещиков и бывших полицейских, немало было на административных постах и «уголовного элемента». Их бесконтрольное правление «принимало такие формы, которые были равносильны самой действительной пропаганде против власти белых» 278.

Таким образом, негативный ответ белых на все основные вопросы, поставленные революцией, – крестьянский, рабочий, национальный, о политическом устройстве, являлся важнейшим фактором их политического и, следовательно, военного поражения. На их фоне красные, которые, по крайней мере на словах, отвечали на эти вопросы по-иному, казались массам более предпочтительной силой.

Тезис о том, что в лице Белого движения потерпели неудачу принципы Февральской революции 1917 г., высказываемый рядом современных российских авторов, от В. Р. Мединского до Г. А. Зюганова 279, едва ли может считаться обоснованным. Исторические факты свидетельствуют, что Белое движение не являлось продолжателем революционно-демократической линии Февраля ни в политическом, ни в социально-экономическом плане. В 1919 г. А. В. Колчак не случайно запретил празднование годовщины революционных событий, проведение каких-либо публичных мероприятий в ее честь; белая пресса писала, что эту годовщину «уместно помянуть… во всенародном стыде и молчании» 280.

В 1920 г. основные силы Белого движения были разгромлены, однако окончания Гражданской войны это не означало. Более того, устранение непосредственной угрозы со стороны белых способствовало в 1920–1921 гг. наиболее мощному подъему повстанческого антибольшевистского движения крестьян. В это время в России достигла своего апогея крестьянская война. Крупные повстанческие отряды оперировали в Западной Сибири, Тамбовской и Воронежской губерниях, Среднем Поволжье, Украине, на Дону, Кубани, Северном Кавказе. По неполным данным, в начале 1921 г. боевые действия вели 165 таких соединений общей численностью более 100 тысяч человек 281. Волнения и бунты происходили и в Красной армии, апогеем их стало восстание моряков Кронштадта в марте. В городах нарастала волна протестных выступлений и забастовок рабочих; в Петрограде рабочие выступления достигли в конце февраля такого масштаба, что властям пришлось ввести в городе военное положение 282. Эти выступления происходили под лозунгами, направленными против «военного коммунизма», продразверстки, реквизиций и партийной диктатуры большевиков. Таким образом, в начале 1921 г. в стране стали проявляться признаки новой революционной ситуации: мощный подъем низового протестного движения, доходившего до вооруженных восстаний, сочетался с «кризисом верхов», отражением которого являлось, в частности, резкое обострение фракционной борьбы в РКП(б).