Коллектив авторов История - Гражданская война в России (1918–1922 гг.)

К третьей группе можно отнести свидетельства (в письмах, воспоминаниях, художественной литературе и др.) современников разных социальных статусов и профессий. Среди них можно выделить находившихся в то время в Крыму писателей, ученых, деятелей культуры.

Поскольку общая картина красного террора со всеми его ужасами достаточно представлена в имеющейся и перечисленной в данной статье литературе, остановимся на ней кратко и схематично.

14 ноября был создан Крымревком, председателем которого стал бывший вождь венгерской революции коммунист Бела Кун. 15 ноября 1920 г. был сформирован Крымский обком РКП(б), который возглавила Р. С. Землячка, получившая известность в Крыму под другим псевдонимом Самойлова. Буквально за считанные дни во всех административных центрах Крыма были образованы ревкомы.

Прошедшие регистрацию согласно уже упоминавшемуся ранее в статье приказу Крымревкома от 17 ноября 1920 г. лица, отнесенные к трем категориям врагов советской власти, составили, если так можно выразиться, первый эшелон репрессированных официальными властями. Но наряду с ними немалое число врангелевцев, беженцев (то есть прибывших в Крым из других регионов России до осени 1920 г.) и других лиц подверглись в дальнейшем задержанию и арестам войсковыми и гражданскими органами ЧК, а также в ходе повторной регистрации.

По всему Крыму начались неконтролируемые обыски, реквизиции, грабежи и расправы. Пытаясь сдержать эту стихию, уже 18 ноября Крымревком опубликовал приказ № 7, в котором отмечалось, что в Симферополе производятся самочинные обыски и аресты от имени различных особых отделов и часто под этим предлогом действуют просто бандиты. Крымревком обязывал сообщать о всякого рода обысках и арестах без ордеров коменданту города или начальнику Особого отдела Реввоенсовета 6-й армии Южфронта 686.

Свидетельств о бесчинствах особых отделов на местах имеется немало. Так, председатель севастопольского ревкома С. Н. Крылов в своей книге о событиях того времени отмечал: «Особо бесчинствовал особый отдел 46-й дивизии: однажды арестовали свыше тысячи рабочих» 687. Имеются не подтвержденные пока документально сведения, что было расстреляно до 500 рабочих за то, что они принимали участие в погрузке вещей на врангелевские корабли 688.

Вскоре начались массовые расстрелы по спискам, которые подписывали члены чекистских троек особых отделов ВЧК при РВС Южного фронта, а также входивших в него 4, 6 и 13-й армий, действовал также особый отдел ВЧК Азовского и Черного морей. Была образована Крымская ударная группа особых отделов ЧК Южного и Юго-западного фронтов, которую возглавил Е. Евдокимов. Первые так называемые «расстрельные списки» появились незамедлительно в Симферополе 22 ноября (117, 27, 154 и 857 зарегистрированных), в других крымских городах массовые расстрелы по спискам приходятся главным образом на декабрь 1920 г.

Если народная молва что-то в отношении репрессий и преувеличивала, то никаких оснований не верить свидетельствам писателей В. В. Вересаева, М. А. Волошина, С. Н. Сергеева-Ценского, И. С. Шмелева, известного ученого В. В. Вернадского, мемуарам преподавательницы и литератора С. Н. Шиль, у нас нет. Все они передают то гнетущее впечатление, которое вызывал террор и лично у них, и у крымчан. Как писал М. Султан-Галиев, «такой бесшабашный и жестокий террор оставил неизгладимо тяжелую реакцию в сознании крымского населения. У всех чувствуется какой-то сильный, чисто животный страх перед советскими работниками, какое-то недоверие и глубоко скрытая злоба» 689.

Масштабы и жестокость массового террора не могли не вызвать его неприятия частью партийных руководителей. Даже среди высшего руководства Крыма наметился раскол по вопросу о терроре и политике ревкомовской власти по ряду других вопросов. Письмо Ю. П. Гавена Н. Н. Крестинскому свидетельствует о серьезных разногласиях среди руководства ревкомовско-партийной власти в Крыму. Ю. П. Гавен, возглавлявший в декабре 1917 г. Севастопольское (преобразованное в Таврическое губернское) ВРК и с той поры связанный с крымским революционным движением, имел более основательное представление о положении и настроениях в Крыму, чем «пришельцы» Кун и Землячка-Самойлова, и осуждал последних за «крайности» в проведении ревкомовской политики. Он писал, что «расстрелянных уже около 7000 чел., а арестованных не менее 20 000 чел.» (это к середине декабря) и что «у нас от крас. террора гибнут не только много случайного элемента, но и люди, оказывающие всяческую поддержку нашим подпольным работникам, спасавшим их от петли». Гавена возмущало то, что его попытка «присоединиться к групповому ходатайству наших подпольных работников об освобождении некоторых невинно арестованных» привела к тому, что он «в глазах тт. Бела Кун и Самойловой стал коммунистом, находящимся под влиянием мелкой буржуазии» 690.

В хранящимся в РГАСПИ письме основателя большевистской организации в Феодосии врача С. В. Констансова в секретариат ЦК РКП(б) описывается, как происходил террор в Феодосии, как автор письма безрезультатно пытался повлиять на смягчение террора и как он приехал в Симферополь с той же целью. Но Р. Самойлова уведомила, что принять его в настоящее время не может, а зам. председателя Крымревкома Ю. Гавен заявил, что «он не в силах что-либо сделать» и «что единственная возможность повлиять на применение террора в Крыму заключается в поездке для доклада в Москву». Начинается письмо так: «В Крыму с 20-х чисел ноября с. г. установился красный террор, принявший необыкновенные размеры и ужасные формы. По этому поводу я считаю своим нравственным и партийным долгом представить свои соображения на усмотрение ЦК РКП(б)». В письме делается упор на последствия террора. Описывая террор, Констансов отмечает: «В результате всего этого по городу распространился вопль и стоны населения – с одной стороны, и отчаяние и озлобление – с другой» 691. Заканчивается письмо следующим выводом: «Обрушившийся так неожиданно на голову крымского населения красный террор не только омрачил великую победу советской власти, но и внес в население Крыма то озлобление, которое изжить будет нелегко» 692. Когда Констансов писал, что озлобление части населения изжить будет нелегко, он не ошибался 693.

В январе 1921 г. на столе в кабинете В. И. Ленина заместителем наркома просвещения историком М. Н. Покровским была оставлена записка о том, что по просьбе профессора Таврического университета (впоследствии известного физика) Я. И. Френкеля он оставляет для ознакомления записку о «Положении в Крыму». Записка состояла из трех пунктов. Начиналась она так: «Распоряжение центральной власти о терроре в Крыму выполняется местными органами (особыми отделами и чрезвычайными тройками) с ожесточением и неразборчивостью, переходящими всякие границы, и превращающими террор в разбой, в массовое убийство не только лиц, сколько-нибудь причастных к контрреволюции, но и лиц к ней совершенно не причастных». Далее в подтверждение своей оценки террора Френкель ссылается на то, что в Ялте два отдела ЧК (Черноморского и Азовского морей и 46-й армии) в течение двух-трех недель расстреляли «минимум 700 человек (по всей вероятности, 2000)». Причем не только военнослужащих врангелевской армии, но и «множество лиц из буржуазии, укрывшейся в Крыму главным образом из-за голода <���…> и в особенности демократической интеллигенции», в том числе ценных специалистов 694.