Валерий Байдин - Древнерусское предхристианство

Двойственным, основанном на магических запретах, являлось и отношение к лесной пище. Еда могла оказаться «ядом» – это слово родственно праславянскому корню *ed- «еда, ем» и, возможно, являлось заклинательным двойником-оберегом, точно так же как страва «пища, кушанье» (вероятно, от слова здрава «здоровая еда») не должна была стать отравой для людей, а трава́ – потрави́ть скот. В то же время кормъ (от которого произошло слово скоро́мъ «жир, масло») легко превращался в скоромную «обильную, непостную» еду.

В каждой общине имелись ведуны, знахари, лекари, травники, разбиравшиеся в свойствах сотен лесных и луговых растений, грибов, ягод. Их листья, соцветия, корни, кору, соки использовали в пищу, для приправы, лечебных снадобий и различных зелий. Более всего древние русы чтили цветы ярко-красной, багровой или красно-розовой окраски, подобной цвету крови, румяного лица и священного огня: мак , а иначе «огнецвет», зорьку «горицвет», яровник «иван-траву», перу́ницу «полевую гвоздику», яснотку «буквицу».

Лес и луговые опушки являли образ земного мира. Изменчивое лесное зеркало чутко отражало жизнь великих стихий: света, воздуха, воды, земли. Природа неуклонно следовала небесными изменениями. Годовой круг бытия человека, животных, насекомых и растений был осмыслен в языке, верованиях, сказаниях, запечатлён в годовых обрядах и священных знаках. После возвращения русов к осёдлому земледелию на новых местах в IV–VII веках почитание вечно живого сырого бора соединилось с благоговением перед Мать-сырой-землёй.

Образ Земли - Матери восходит к эпохе индоевропейского единства. Имя древнегреческой Деметры ( Δημήτηρ ) означало «земля-матерь», её олицетворениями, родственными древнерусскому зємлѩ являлись фракийская Семела ( Σεμέλη ) и Жеми́на ( Žemyna ) литовцев. Близкими по смыслу образами являлись Притхиви ( Pṛthivī ) индийцев, Ардвисура Анахита ( Arədvī Sūrā Anāhitā ) иранцев, Церера ( Cerēs ) римлян, Нерта ( Nerthus ) германцев. Слово земля одного корня с древнеперсидским zam, прусским semme, литовским žẽmė , латышским zȩms . Древнерусская культура, вобравшая в себя праславянскую архаику, наиболее полно, по сравнению с южно– и западнославянскими, сохранила образ Земли-Матери. [146] Топоров В.Н. К реконструкции балто-славянского мифологического образа Земли-Матери… С. 244. Есть все основания говорить об особом «словаре Земли» и архаичном «тексте Земли», который включал в себя сотни слов и выражений. [147]

Древнейшие верования основывались на представлении о единстве и святости неба и земли, которые сходились «у края мира». Земные реки притекали с неба и к нему восходили. Чтобы стать матерью, земля должна была усыриться небесной влагой, омолодиться после зимнего умирания. Прилагательное сырой понималось не только как «влажный», но и «свежий, зелёный», а глагол сыртти носил значение «свежеть, молодеть». [148] Срезневский И.И Цит. соч. Т. II. Ч. 2. С. 878. Почитание праславянами Мать-сырой-земли входило в целостную картину мира, чуждую противоположностей уранического и хтонического начал и возникшему позже так называемому «основному мифу» об их противостоянии. Супружеская связь являлась не противоборством, а союзом небесной «выси» и земной «низи», [149]к нему восходил архаический образ рождающей глубинебес и земли – источника всеобщего бытия. С утра в утробе неба согревался мир, теплая земля топила – поглощала и грела – в своём чреве всё живое. Она погребала тела умерших и воскрешала их души, восходившие к свету подобно весенним росткам.

Обряды почитания умерших, их захоронений и возделанных полей были неразрывно связаны и восходили к раннеземледельческой эпохе. Земля с родовых могил и нив содержала прах покойных родителей, считалась родной, родиной. Спустя века на Руси кладбище продолжали называть родительской землей, боженивкой. Горсть земли с молитвой бросали в могилу в надежде на покровительство родной земли над умершим.

Пряничная доска. Дерево. Карелия. XIX в.

Воспроизводит древнейший образ Мать-сырой-земли, «ограждённой» решёткой из двенадцати крестов. Внутри ячеек вырезаны обережные косые кресты, знаки взборонённой в разных направлениях «пашни», «бороны», «посевной девятины», восьмилучевого солнца, «дождя», «колодца» и, предположительно, хвостатого «солнечного петуха».

Простираясь на захоронениях и целуя землю, оплакивали покойных и будто соумирали с ними. Уезжая на чужбину, хранили в ладанке-мешочке радом с наперстным крестом щепоть земли предков, возвращаясь – целовали её и высыпали на погост с «земным поклоном». Горстку, взятую с родной могилы, прикладывали к сердцу, отгоняя «душевную тоску», считали оберегом от злых духов. В народе говорили: «Землица с семи могил добрых людей спасёт от всех бед». Глотая щепоть праха с семейного захоронения или возложив на темя землину́ «кусок дёрна», клялись «нерушимой» клятвой.

Родовое кладбище, или кладовище вокруг святилищного огня-Гостя называли погост. Существовало множество иных его названий, что говорит о первостепенной важности погребальных обрядов: горка, горица, город, городок, городище, буй, буйвище (от древнерусского буй «гора»), жальник, борок, курган (из древнетюркского kuryan «крепость»), скудельница (от скудтль «глиняный сосуд», в котором погребали останки сожжённых), крутица, красница, могильница…

Древнерусское могыла, могила «погребальный холм» образовано от праславянского *mogq- «высокое место» [150]и восходит к индоевропейской основе * mg – вместе с древнерусским глаголом могу/мочь , древнеперсидским maguš «сильный, мощный; жрец», греческим μάγος и латинским magus «маг, чародей, жрец», а также с санскритским maha , древнегреческим μέγας и латинским magnus при общим значении «великий, большой». От той же основы произошло имя волшебной птицы Мага, Магай в северорусских и сибирских сказках. Весь этот смысловой ряд позволяет сблизить древнерусское могила со словами могуч, могач «силач», мощь и мощи. Верили, что в мощах родителей воплощалась их посмертная помощь . Впоследствии на Руси мощами называли нетленные останки православных святых, от которых исходят благодатные силы.

Прарусы считали унаследованные от предков земли, «землею отцов». Слово отчизна следует понимать, как «родину отцов» – место памяти и почитания предков. Свою землю древние русы именовали светорусьем, считали «пречистой», «светлой». Её называли родимой ещё и потому, что она родила, урожала хлеба и плоды, принося урожай. Земля-роженица «не принимала» убийц, самоубийц и призывавших злых духов ворожей (от слова ворогъ). На Руси их хоронили в глубоких оврагах и закладывали камнями, колодами и ветками, чтобы земля оставалась «чистой». После еды в поле селяне вытирали о землю руки. Мать-сыра-земля очищала от скверны, исцеляла от недугов. Родной землёю лечили кровавые раны. Выйдя на поле, молодые крестьяне для избавления от грехов катались по нивам, пожилые простирались ниц. Глагол никнути означал «проникать, вырастать», чередование двух действий – приникати «припадать, опускаться» и возникати «вырастать, восставать» – создавало образ воскресения посеянных семян и человеческой души.