Рустам Рахматуллин - Две Москвы. Метафизика столицы

В Москве Кремлевской нераздельны посвящения Софии и Петру. Первое прикровенно, а второе явно. В посвящении Успенского собора подразумевается София Новгородская: ее иконе празднуют на день Успения. Гений Ивана III понял Успенский собор как новую Софию, Новгород в Москве. А посвящение Петроверигского придела в первоначальном соборе Ивана Калиты уподобило его Константинопольской Софии (наблюдение Николая Борисова). Успенский собор сводит два Рима в Третьем (как и его модель – Петровский подъездной дворец).

Разлад Софии и Петра указывает на Четвертый Рим. Таков разлад царя Петра с царевной Софьей. Можно толковать его как знак разлада между царством и Премудростью, зеркальный знаку их давнишнего союза – бракосочетанию Ивана III с царевной Софьей Палеолог.

Воспитанница Симеона Полоцкого – выходца из города Святой Софии, Полоцка, – царевна Софья думала обосновать свою невиданную власть значениями имени София (исследование Андрея Богданова). Новгородская икона Святой Софии считалась аллегорией правления царевны. «Вечным миром», достигнутым при Софье с Польшей, закрылся спор о территориальной принадлежности другого города Святой Софии – Киева. Польский вопрос закрылся на сто лет, чтобы по-новому явился крымский, а константинопольская перспектива в первый раз открылась как военная.

Архитектура вызывает имена по-своему.

Имя апостола Петра остановилось в облике Елоховской Богоявленской церкви. Подробности архитектуры ее купола, к тому же данные в завышенном для городской приходской церкви масштабе, отсылают к Ватиканскому собору.

Увеличение Елоховского храма до нынешних размеров синхронно обрусению Немецкой слободы и упразднению в ней инославных Петропавловских церквей. Церковь Богоявления огромна оттого, что окормляла православных на огромной территории бывшей Немецкой слободы. (Какой бы двор в разных ее концах ни полагали местом рождения Пушкина, – метрическая запись, питающая эти поиски, составлена в Богоявленской церкви.)

Село Елохово издревле примыкало к Немецкой слободе. Переступить ее границу с храмоздательством русская Церковь не решалась. (Ее переступили староверы, торопившиеся строиться по Манифесту о веротерпимости и видевшие неокормленную пустоту на месте Слободы.) Елоховская церковь по-иному заполняла пустоту, вторгалась не вступая, высотным вторжением.

Доминантой храма маркирована сердцевина Петровской Яузы. Это доказывается геометрически. Елоховская церковь в римском образе стала последним камнем петровского проекта Яузы как обособленного города под покровительством апостола Петра.

Церковь Богоявления в Елохове.

Фото из Альбомов Найденова. 1880-е

Фасад собора Святого Петра в Риме.

Гравюра. XVII век

Особый статус Яузы парадоксально подтвердился поздним соборным статусом Елоховского храма. Это собор второй Москвы. Только сегодня это дополнительный к Москве, а не фрондирующий город. Петровское двоение Москвы внешне подчеркнуто, а внутренне одолено Елоховским собором.

В годы советской власти дело обстояло третьим образом: возобновленная и ставшая соборной Елоховская церковь держала сторону традиции против Кремля как цитадели атеизма. А сохранив соборный статус после возрождения Успенского собора, Елоховская церковь доказала живость Яузской Москвы.

В соборе почивают мощи митрополита Алексия, перенесенные в XX веке из уничтоженного Чудова монастыря Кремля. Святитель Алексий – единственный из предстоятелей XIV–XVII столетий (помимо патриарха Никона), кто погребен вне стен Успенского собора. Считается, что место Чудова вошло в черту Москвы при первом расширении Кремля. Тогда святитель Алексий – ангел прибавленного города. Приход его мощей в Елохово делает Яузу Петра новым кремлевским прибавлением.

Кроме того, именем Алексия петровское пространство средней Яузы соединяется с древнейшим памятником всей реки – Андрониковым монастырем.

Если Покровская дорога, на которой высится Елоховский собор, географически и символически подобна Аппиевой дороге в Риме, тогда собор рифмуется с предместной церковью «Камо Грядеши?». Церковью на месте, где апостол Петр, выйдя из города по настоянию своих пасомых, чтобы избегнуть казни, встретил Самого Христа, шедшего в Рим на новое распятие. «Камо грядеши?» – последовал вопрос. Петр понял, что обязан возвратиться, чтобы претерпеть самому.

Собор в Елохове по-своему трактует тему возвращения Петра: он возвращает Яузу Москве.

Все линии и перспектива чертежа сошлись к Успенскому собору с ракой митрополита Петра в приделе Петра и Павла. Не нужно видеть в Петропавловском (Петроверигском) посвящении зерно опричных разделений, трещиноватый камень. Первый отозвавшийся на завершение Успенского собора летописец видел его «как един камень». Имя Петр застыло в архитектуре Аристотеля Фиораванти. Святитель Петр затем и погребен в приделе апостола Петра, что в предстоявших разделениях их сторона одна.

Краеугольный камень (Петр) Москвы един – и умножаем. Так святые мощи умножаются, не делятся, в благочестивом расчленении. Москва есть мир миров. От государя и строителя зависит не подменить преумножение делением. Не ущербить, не повести к расколу, но к прибытку.

ГОРОД И УСАДЬБА

«Бесы» – Астрадамово – Ратуша – Скворешники – Декорации – Русский Фауст

РАСПРАВА

Атмосфера – Строение каменное – Жертва – Ложный Петр – Сказания о начале Москвы – Четвертому не быть – Не страшно

Н.Л. Бенуа. Петровская земледельческая Академия. Фасад со стороны (главного) двора. Проект. 1862

В этом круге нужен провожатый. В этом круге провожатым – Достоевский.

Убийство, послужившее причиной романа «Бесы», совершено в Петровском-Разумовском. Сергей Нечаев, прообраз Верховенского, и его подельники убили Ивана Иванова, студента Петровской академии, Ивана Шатова в романе. Это убийство, как ни грустно, – центральное событие в истории Петровского-Разумовского, ее краеугольный камень. И камень здесь не только слово-образ, ключ всей темы, но и вещдок, подробность преступления, буквальность.