Луи-Адольф Тьер - История Французской революции. Том 2 [litres]

Эти прения, переговоры, столкновения мнений в Европе, приготовления к войне доказывают, какую важную роль Франция в то время играла в мире. Тогда же в Париж прибыли послы Швеции, Дании, Голландии, Пруссии, Тосканы, Венеции и Америки. По приезде каждый из них отправлялся с визитом к президенту Конвента, который оказывался на каком-нибудь третьем или четвертом этаже, и находил у него простой и вежливый прием, заменивший прежние пышные придворные приемы. Потом послы входили в знаменитую залу, где на простых скамейках, в самых скромных костюмах заседало собрание, являвшееся уже не смешным, а грозным благодаря силе и величию своих страстей. Послов сажали в кресла, поставленные против президентского, они выступали сидя; президент отвечал им тоже сидя, называя титулами, поименованными в их полномочиях. Потом он отдавал им братский поцелуй и провозглашал их представителями пославших их держав. Им предоставлялось право присутствовать на особой трибуне при бурных прениях, внушавших иностранцам столько же ужаса, сколько и любопытства.

Вот весь церемониал, соблюдавшийся при приеме посланников. Такая простота была к лицу Республике, принимавшей без пышности, но со всей вежливостью и вниманием послов государей, ею побежденных. Имя француза в то время было славно, оно было облагорожено лучшими из побед и самими безгрешными – победами, которые одерживает народ, защищающий свою свободу.

Побоища в тюрьмах и Лионе – Различные проекты уменьшения количества ассигнаций – Восстание 1 прериаля – Процесс и казнь депутатов, замешанных в восстании – Новые прения о продаже национальных имуществ

События последних дней возымели на обе партии, на которые распалась Франция, обычное действие: они еще больше озлобились, с еще большим ожесточением стали добиваться уничтожения одна другой. На всем юге и в особенности в Авиньоне, Марселе и Тулоне революционеры стали смелее, нежели когда-либо прежде: они укрывались от всех попыток отобрать у них оружие или заставить возвратиться в общины, продолжали требовать освобождения патриотов, казни всех возвратившихся эмигрантов и введения конституции. Они переписывались со своими единомышленниками, рассеянными по всем провинциям, призывали их к себе, советовали собраться в двух главных пунктах – в Тулоне на юге и в Париже на севере – с тем чтобы поднять восстание в департаменте и пойти к северу, на соединение со своими братьями. Это был практически проект федералистов 93 года.

Их противники, как роялисты, так и жирондисты, тоже стали смелее, с тех пор как правительство подало сигнал к началу гонений. Так как они были полными хозяевами во всех администрациях, то беспощадно применяли декреты, изданные против патриотов. Они сажали их в тюрьмы в качестве сообщников Робеспьера или за то, что те тратили большие суммы, не давая в них отчета обществу; они отнимали у патриотов оружие на том основании, что те были причастны к тирании, низвергнутой 9 термидора, или гнали священников с места за оставление ими своих приходов. В южных провинциях несчастные в особенности подвергались преследованию, потому что злоба всегда вызывает равную злобу.

В департаменте Рона готовилась страшная реакция. Роялисты, вынужденные бежать в 1793-м, теперь возвращались, переходили границу, появлялись в Лионе с фальшивыми паспортами, рассуждали о короле, о религии, о прошлом благоденствии и вызывали воспоминания о расстрелах картечью, чтобы склонить на сторону монархии преданный республике город. Роялисты рассчитывали на Лион так же, как патриоты на Тулон. Говорили, будто Преси вернулся и скрывается в городе, на который навлек такие бедствия своей храбростью. Множество эмигрантов стекались в Базель, Берн, Лозанну и обнаруживали небывалую самоуверенность. Они твердили о своем скором возвращении, уверяли, что делами заправляют их друзья и скоро воцарится сын Людовика XVI; что их призовут, возвратят им имущества и что все, за исключением некоторых военачальников, которых надо будет наказать, с радостным усердием станут содействовать реставрации.

В Лозанне, где молодежь восторженно относилась к Французской революции, эмигрантов притесняли и заставляли замолчать. В других местах им не мешали говорить, оставляли без внимания хвастовство, к которому успели привыкнуть, однако питали недоверие к тем из них, кто состоял на содержании у австрийской полиции и подслушивал в гостиницах неосторожные речи путешественников. Вокруг Лиона образовались шайки, которые, назвавшись войском Солнца, или Иисусовым войском, рыскали по деревням, проникали в города и убивали патриотов, живущих на своей земле или запертых в тюрьмах.

Сосланные священники тоже возвращались через эту границу и уже рассыпались по всем восточным провинциям. Они объявили недействительным всё, что сделали присягнувшие священники, перекрещивали детей, перевенчивали супругов, внушали народу ненависть и презрение к правительству. Они, впрочем, старались при этом держаться ближе к границе, чтобы перейти ее по первому знаку. Те священники, которые не были сосланы, получали во Франции пожизненную пенсию и пользовались возможностью исполнять обряды своего богослужения, не менее сосланных злоупотребляли терпимостью правительства. Не довольствуясь тем, чтобы служить обедню в нанятых или предоставляемых им частными лицами домах, они возмущали народ и уговаривали его силой завладевать церквями, которые являлись собственностью общин. По этому поводу происходило множество беспорядков, и не раз приходилось прибегать к вооруженной силе, чтобы заставить священников и народ уважать декреты Конвента.

В Париже журналисты, продавшиеся роялизму и натравливаемые Леметром, выступали против революции как никогда смело, почти открыто проповедуя монархию. Весь рой пасквилянтов уже не боялся Революционного трибунала.

Итак, обе партии были вполне готовы к решительному столкновению. Революционеры, решившись нанести удар, которым они 1 апреля только пригрозили, открыто вели свои интриги. С тех пор как они лишились своих главных вождей, которые замышляли общие планы для всей партии, революционеры устраивали собрания в каждом квартале. Образовалась группа у некоего Лагреле, на улице Бретань; там предполагалось устроить несколько собраний и поставить во главе мятежников Камбона, Монто и Тюрио: одних направить в тюрьмы – освободить патриотов; других в комитеты – похитить некоторых членов; третьих, наконец, в Конвент – вынудить его принять нужные декреты. Завладев волей Конвента, заговорщики хотели заставить его вернуть арестованных депутатов, уничтожить приговор, произнесенный против Бийо-Варенна, Колло д’Эрбуа и Барера, исключить семьдесят трех и немедленно провозгласить Конституцию 1793 года.