Юлиан Шульмейстер - Расплата

— Вам выпало великое счастье — работать в команде могильщиков, — ораторствует Мисюра перед дрожащими от страха и холода узниками. — Могилы завсегда требуются. Старайтесь — будете жить долго.

Отмерил обер-вахман сто метров в длину и четыре метра в ширину, приказал Прикидько обозначить лопатой края. Еще четыре раза отмерил, снова Прикидько обозначил границы.

— За три дня должны выкопать эти траншеи. Справитесь — считайте, что наняты на работу, не справитесь — тут и закончится служба, — тычет пальцем Мисюра в место, где будет траншея. — Наймем работничков получше.

Пять групп, в каждой по десять узников, роют траншеи-могилы. Нет среди них землекопов, никто не знает, сколько потребуется времени, стараются изо всех сил. К концу дня траншеи наполовину отрыты. Похвалил Мисюра оборвышей, приказал построиться в одной из траншей. Пересчитал, разрешил присесть отдохнуть. Дождь не унимается, одежда давно промокла, хочется узникам поскорее идти в лагерь. Но ничего не поделаешь, надо сидеть и дожидаться команды.

Построил Мисюра свою шестерку вахманов, ставит задачу:

— Сейчас прикончим. Прикидько — справа, Панкратов — слева, остальные с фронта. Огонь по команде. Не зевать, все же их пятьдесят. Задача ясна?

— Так точно! — отозвался Прикидько.

— Много работы, дали бы хоть один автомат, — вздыхает Панкратов.

— А пушку не, хочешь? — с издевкой прикрикнул Мисюра, заметив приближающегося шарфюрера Мюллера с овчаркой Азой. Все же прислали проверить работу! Пусть проверяют, все будет в ажуре.

Подал Мисюра команду, вахманы палят из карабинов, мечутся узники, падают. Отстрелялись вахманы и пошли добивать раненых.

Прикидько, держа карабин за ствол, внимательно осматривает лежащих, время от времени взмахивает прикладом, только и слышится: крах… крах… крах! Панкратов не разглядывает узников, лупит прикладом подряд — и умирающих, и мертвых. Так вернее. Стараются вахманы, хочется побыстрее разделаться с работой и идти отдыхать.

Когда возвращались, Панкратов спросил у Мисюры:

— Зачем их сегодня убили, они же старались, за два дня управились бы.

— Темнота, что с тебя взять! — смеется Мисюра. — Привести их в лагерь, чтобы они рассказали всем, какие удобные и большие могилы роют? То-то была бы радость в лагере, рвались бы доходяги быстрее на расстрел. Эх ты, голова и два уха!..

Поднялся Харитоненко из-за стола, докурил: кажется, будто только что побывал на Песках, видел еще не остывшие трупы. Так же водили и расстреливали в течение двух последующих дней. Это безусловно доказано. Надо допросить Коршунова, он тоже участвовал. Затем обвиняемых Мисюру, Лясгутина. В майскую акцию расстреляно шестнадцать тысяч узников лагеря; вахманы водили, заставляли снимать одежду, участвовали в расстрелах, добивали раненых. Такие крупные акции проводились не часто, должна запомниться. Главное — детали, побольше деталей.

Покурил, походил, перечитывает протокол сегодняшнего допроса Тарифулина: «Осенью 1942 года я, Циплаков, Прикидько и Панкратов дважды ездили с унтершарфюрером Бромбауэром в больницу для узников на Яновском кладбище. Эта больница находилась в еврейской молельне, там не было отопления, коек, постелей. Больные лежали на каменном полу, прикрытом тряпьем и ветками. У многих гноились раны, в них копошились белые черви. Бромбауэр приказывал почти всех грузить в кузов автомобиля. Бросали как дрова, пока кузов не наполнялся до самого верха. Отвозили недалеко, на Пески. Живых и мертвых сбрасывали в ямы-могилы, закапывали…» Надо об этом допросить Циплакова. Если допрос окажется успешным, будет два показания. Мало. Есть данные, что Бромбауэр живет в ФРГ. стал врачом, имеет обширную практику. Легко догадаться, какие он может дать показания. А кто работал шофером грузовика Бромбауэра? Кто из вахманов был на Песках, когда привозили больных? Раз были отрыты ямы, возможно, в эти дни проводились расстрелы.

Харитоненко размышляет над очередным эпизодом. Многие очевидцы помнят последний день лагерного оркестра. Как всегда во время расстрелов, выстроенный в круг оркестр играл «Танго смерти». По команде коменданта Варцока музыканты по одному выходили из круга и шли на расстрел, продолжая играть. Аккордеонист Оскар шел последним и тоже играл «Танго смерти». О расстреле оркестра имеется шесть показаний, но только Скороход утверждает, что выводил музыкантов из круга на расстрел вахман Лясгутин, при этом размахивал руками, подражая дирижеру. Надо проверить.

Необходимо исследовать участие обвиняемых в ликвидации последних узников Яновского лагеря 19 ноября 1943 года. В тот день на построении узники взбунтовались, бросили в эсэсовцев две гранаты, стреляли из пистолетов, ринулись на убийц с камнями, палками и ножами. «Трупы узников валялись повсюду, — перечитывает Харитоненко протокол допроса бывшего вахмана Циплакова. — Уцелевшие бежали в бараки. Оттуда их гнали на Пески и расстреливали. После расстрелов в зону прибыло пять грузчиков с полицаями. Они загрузили кузова трупами убитых на аппеле и увезли на Пески. Комендант Варцок поблагодарил нас за службу и разрешил увольнение в город. Я с Лясгутиным и Прикидько пошли в пивную на Яновской…»

Закончили работу и пошли в пивную… Обычный день, обычная работа, заслуженный отдых. Этот эпизод надо расследовать подробно — не только для изобличения вахманов, но и для увековечения подвига мучеников.

С тревогой перечитывает Лясгутин последнюю страницу протокола допроса: «Однажды утром в ноябре 1943 года, когда я стоял на вышке и охранял узников, Яновский лагерь был оцеплен эсэсовцами. Нас, вахманов, стоявших на вышках, сняли с постов. Проходя к нейтральным лагерным воротам, мы услышали шум. Узники кричали, бросали камни, у многих были палки, ножи. Я присоединился к своему взводу. По команде эсэсовцы и мы, вахманы, стали стрелять по нападающим. Я лично выстрелил только один раз. Когда узники были загнаны в бараки, на лагерной площади валялось много трупов. Сколько было убито, даже примерно сказать не могу, тогда очень переживал. Узников, оставшихся в живых после усмирения, пешим порядком и автомобилями доставили на Пески. Мы с Прикидько и Циплаковым ездплй автомобилем пять раз. При перевозках и выгрузке я никого не убил.

Вопрос. В чем выражалось ваше участие в расстреле лагерного оркестра?

Ответ. Лагерный оркестр был расстрелян за несколько дней до ликвидации лагеря. Я находился в оцеплении оркестра, в расстреле не участвовал. Категорически отрицаю, что кого-либо из музыкантов выводил из оркестра на расстрел. Водил по одному кто-то из вахманов, а кто именно, не помню…»

Подписал протокол, отодвинул к следователю.