Андрей Соколов - «Правь, Британия, морями»? Политические дискуссии в Англии по вопросам внешней и колониальной политики в XVIII веке

Политическая борьба в правящих кругах Англии была вызвана и развитием ситуации в Северной Европе. Если в 1715 и в начале 1716 г. происходило сближение между Англией и Россией, основой чего была совместная борьба против Швеции, то уже со второй половины 1716 г. отношения между двумя странами постепенно накалялись. Петр I использовал так называемое мекленбургское дело для проведения более агрессивной политики в Германии. В. О. Ключевский писал, что у Петра «зародился новый спорт – охота вмешиваться в дела Германии. Разбрасывая своих племянниц по разным глухим углам немецкого мира, выдав одну за герцога курляндского, другую за герцога мекленбургского, Петр втягивался в придворные дрязги и мелкие династические интересы огромной феодальной паутины, опутывавшей великую культурную нацию. Это московское вмешательство пугало и раздражало» <13>.

В новых условиях некоторые вигские политики все же полагали, что открытая конфронтация с Россией, как и балтийская политика в целом отражают только устремления Ганновера, но невыгодны самой Англии. В этом находила проявление «изоляционистская» тенденция, характерная для представителей «британского интереса» в правительстве. Еще в 1715 г. Первый Лорд Адмиралтейства Орфорд отказывался подписывать инструкции для британского флота, направлявшегося в Балтийское море. «Из страха осложнений в парламенте британские министры были готовы не более чем послать флот для защиты английской торговли с Россией, торговли, терпевшей ущерб из-за интервенции Швеции, и дать адмиралу Нор-рису свободу интерпретировать инструкции, данные ему, так, как это максимально соответствовало интересам электората», – заметил Спек <14>. В 1716 г. заключение англо-французского договора рассматривалось как победа «германской» линии. Г. Уолпол покинул Гаагу, чтобы не участвовать в подписании договора. Тауншенд использовал все пути, чтобы задержать его заключение. Вероятно, именно это привело к тому, что Георг I отправил его в отставку с поста государственного секретаря, назначив лордом-лейтенантом Ирландии. Политику правительства в Северной Европе подвергла критике торийская оппозиция в парламенте. В апреле 1717 г. при обсуждении вопроса о выделении средств для защиты Ганновера от шведской угрозы один из лидеров тори в палате общин, Шиппен, говорил: «Новые союзы и меры, предложенные правительством, носят такой характер, что могут действовать только силой английских денег, а безопасность и счастье страны оказываются в зависимости от иностранцев, почувствовавших сладость британских денег» <15>.

Во время поездки Георга в Ганновер в 1716 г. Стэнхоп и Сандерленд интриговали против своих противников в правительстве, в том числе используя разногласия между королем и его сыном Георгом. Когда в апреле 1717 г. были получены доказательства, что шведский посол граф Гулленберг вовлечен в связи с якобитами, Георг действовал решительно, и дом посла обыскали, что было нарушением международных норм <16>. Однако, когда Георг запросил у парламента поддержки, Уолпол выступил против, и правительственное большинство сократилось в палате общин до 4-х человек. Спек писал: «Стало ясно, что в кабинете произошел раскол между сторонниками участия в Северной войне и теми, кто не хотел, чтобы Англия была вовлечена в войну против Швеции» <17>. В тот же день Тауншенда освободили от должности лорда-лейтенанта, а на следующий день в отставку ушел Уолпол. К оппозиции присоединились Орфорд, герцог Девоншир, У. Полтни и некоторые другие вигские политики. Уход Уолпола лишил правительство поддержки примерно ста депутатов. В июне оппозиции не хватило всего десяти голосов, чтобы принять решение о начале расследования действий и расходов правительства во время якобитского восстания 1715 г., и в частности, затрат на перевозку голландских войск.

После раскола 1717 г. руководство правительством перешло к Стэнхопу, занявшему должность Первого Лорда Казначейства, и Сандерленду в качестве государственного секретаря. Вторым государственным секретарем стал Дж. Аддисон, известный своими политическими сочинениями, однако как министр он играл второстепенную роль. Автор анонимного вигского памфлета «Несколько причин для смены министерства» критичен в оценке действий обеих конфликтовавших сторон. Он утверждал, что кризис в партии вигов был на руку тори, которые «как тонущий человек, хватаются за соломинку» и таят «великие надежды». Автор памфлета сожалел о том времени, когда все виги были едины: при вступлении Георга I на престол было ясно, кто «за протестантского правителя и свободу», а кто «за французов и претендента» <18>. В этом памфлете тема критики нового вигского кабинета очерчена только в самых общих чертах, однако упоминания о «наших древних врагах», о том, что «вместо того, чтобы ослабить врага, мы ослаблены раздорами», позволяют видеть, что автор разделял антифранцузские настроения, характерные для большинства вигов. По его мнению, надо назначить новых людей, а Стэнхопа удалить, ибо «что король может ожидать от человека, который так презрел его интересы, что начал ссоры со своими» <19>.

Можно выделить два главных направления внешней политики правительства Стэнхопа: одно касалось Западной Европы; второе – Северо-восточной Европы. В первом случае наиболее важным результатом стала война с Испанией 1718–1720 гг., во втором случае – конфронтация с Российской империей. Стэнхоп не отказался от идеи восстановления союза с Австрийской империей, что было непростой задачей, так как Карл VI Австрийский так и не признал Филиппа Бурбона королем Испании. Филипп и сам стремился к ревизии Утрехтских соглашений, и когда летом 1717 г. испанские войска заняли Сардинию, а на следующий год – Сицилию, вступление в Тройственный союз стало более привлекательным для императора. Летом 1718 г. соглашение было достигнуто, и Тройственный союз стал Четверным. Для Стэнхопа было нелегким делом уговорить французов согласиться на присоединение Австрии, так как идея союза с ней была тогда непопулярна во Франции. Стэнхоп посетил и Мадрид. Здесь переговоры не удались, хотя ходили слухи, что за вывод испанских войск с Сардинии и Сицилии Стэнхоп был готов вернуть Испании Гибралтар. Идея возвращения Гибралтара Испании встречала резкие возражения в оппозиционных кругах. В «Письмах Катона», издававшихся в начале 1720-х гг. известными оппозиционными публицистами Дж. Тренчардом и Т. Гордоном, говорилось: «Слава Богу, что в обществе есть твердое и единодушное желание сохранить Гибралтар за нами» <20>.

В вопросах западноевропейской политики правительство Стэнхопа было едино, но в парламенте оппозиция критиковала и саму идею Четверного союза, и участие в войне с Испанией. Тауншенд и Р. Уолпол акцентировали внимание на том, что эта война приведет к упадку торговли Великобритании, но правительство нашло поддержку у большинства. Во время дебатов Г. Уолпол подчеркивал, что обещание передать Сицилию императору противоречит интересам Англии <21>. В годы войны Испания оказывала поддержку якобитам и организовала две экспедиции в Англию и Шотландию. Первая из них была расстроена штормом, вторая разгромлена правительственными войсками. После войны Испания отказалась от открытой поддержки якобитов <22>. Война была проиграна Испанией. Английские и французские войска воевали на Пиренейском полуострове, а Пьемонт и Австрия при поддержке британского флота освободили Сардинию и Сицилию. В 1720 г. Филипп Испанский согласился присоединиться к Четверному союзу. Казалось, что политика Стэнхопа была успешной.