Андрей Соколов - «Правь, Британия, морями»? Политические дискуссии в Англии по вопросам внешней и колониальной политики в XVIII веке

Ситуация на севере Европы складывалась для британского правительства неблагоприятно. После смерти Карла XII Англия более определенно заняла прошведскую и антироссийскую позицию. Еще до смерти Карла англичане фактически обвинили Петра I в сношениях с якобитами – речь шла о том, что царский лекарь Эрскин находился в переписке с одним из активных якобитов – Графом Маром. Посол Веселовский передал английским властям «Мемориал», в котором доказывалось, что Эрскин, находившийся на царской службе в течение 13 лет, был привлечен на нее исключительно как профессионал, «и нельзя поверить, чтобы он настолько забылся, что вступил в подобную незаконную переписку» <23>. Эта история свидетельствовала, что отношения между двумя странами накалились. Как ганноверские, так и британские министры Георга I считали, что действия царя стали главным фактором, препятствующим установлению спокойствия на севере Европы. Стэнхоп хотел разрешить проблему при помощи следующей дипломатической комбинации: Швеция уступает свои германские владения в Померании Пруссии, а Бремен и Верден – Ганноверу в обмен на помощь в возвращении ей территорий, захваченных в годы войны Россией, в том числе Финляндии и Карелии, Ингерманлаидии, Эстонии и Ливонии. В 1719 г. послом в Стокгольм был отправлен Картерет, один из наиболее последовательных сторонников Стэнхопа. В инструкциях ему говорилось, что для безопасности Швеции «совершенно необходимо разрушить союз между царем и Данией, заключив договор с кем-то из них на лучших возможных условиях. В наших интересах, чтобы шведы выбрали для заключения мира Данию» <24>. Английское правительство хотело добиться, чтобы и французы действовали солидарно, но убеждались, что в политике на севере Европы Франции не следует доверять. Государственный секретарь Креггс писал послу в Париже Стэру: «Король с подозрением наблюдает, что французы не участвуют в северных делах открыто и откровенно» <25>.

В 1717–1720 гг. оппозиция в парламенте критиковала «северную» политику Стэнхопа, акцентируя внимание на том, что она была «не британской, а ганноверской», так как вовлекала Великобританию в войны и расходы в интересах княжества. В то же время «объединенная» оппозиция в парламенте не сложилась. Все тори, в том числе и те, кто поддерживал воцарение Георга в 1714 г., были решительнее в этой критике, чем оппозиционные виги, «более склонные к взглядам Георга I, хотя и не в той степени, как этого хотелось самому королю» <26>. Правительство развернуло кампанию, воздействуя на общественное мнение, причем царя изображали коварным деспотом с безграничными амбициями, а Швецию – как наиболее последовательного поборника протестантского дела на континенте. Были, однако, публицисты, которые критически оценивали политику Стэнхопа, а позднее Картерета. Тренчард и Гордон писали в июне 1722 г.: «У царя нет оснований для ссоры с народом, с которым его подданные торгуют на таких выгодных условиях. Мы не соперничаем с ним из-за земель, а он не может соревноваться с нами в торговле и морской мощи. Обе стороны выигрывают от дружбы и теряют во вражде. Следовательно, если кто-то здесь дает ему основания для атак, делая его личным врагом нашей страны, мы должны расстаться с такими людьми и наказать их. Если страна, имеющая с нами союзные отношения, враждует с царем, это ее дело, пусть сами разбираются, как хотят» <27>.

Изучение официальных британских и ганноверских ответов на меморандумы российской стороны дает основание считать, что они действительно были рассчитаны на формирование негативного общественного мнения в Англии. В них всячески подчеркивалось участие России в якобитском деле, отмечалось, что Остерман явился на Аландский конгресс не для переговоров, а для предъявления ультиматума <28>. Ответ русской стороны представил преемник Веселовского М.Бестужев. В нем отмечалось, что на протяжении длительного времени между Англией и Россией существовало доброе взаимопонимание. Другими словами, было подчеркнуто, что не формально, а по существу Великобритания входила в антишведскую коалицию. В документе отрицалось, что Россия предпринимала какие-либо шаги, направленные на помощь якобитам, или стремилась вступить в союз с Испанией: «Большое расстояние между Россией и Испанией, отдаленность двух монархий друг от друга ясно показывает, что союз между ними не мог принести преимуществ, поэтому не приходил в голову Его Царского Величества» <29>. Важно отметить, что на протяжении всего документа звучит мысль о том, что нынешняя конфронтация с Россией невыгодна Англии, она отражает агрессивные устремления Георга как электора. Что касается Мекленбурга, то русские войска находятся там с «ненаступательными целями». Таким образом, Бестужев стремился «играть» на том, что являлось главным предметом политических споров в Англии.

И Веселовский, и Бестужев следили за действиями британских министров и за развитием политической борьбы. Веселовский отмечал «главнейшую роль Стэнхопа в делах северных» <30>. Бестужев в «Мемориале» крайне негативно оценивал деятельность настроенного враждебно по отношению к России Картерета. В сентябре 1720 г. он писал о реакции на известие о победе русского флота у острова Гренгам. Государственный секретарь «виду мне ни приятного, ни противного не показал». Что касается парламента и общественного мнения, то полученные «ведомости не очень приятны суть», но главное – «они больше подали оказии противной партии о флоте соединенном критиковать, что флот соединенный не только мог противность учинить флотам и почтам Вашего Царского Величества, но и препятствовать не мог прогрессам славному оружью Вашего Величества». Важный вывод, который делал Бестужев, состоял в том, что «здесь в городе, а наипаче в земле, противных обретается, так недовольна земля нынешним правительством» <31>.

В целом план Стэнхопа провалился. Ништадский мир 1721 г. закрепил за Россией все приобретения, сделанные в Прибалтике. Еще раньше произошел разрыв англо-русских дипломатических отношений. К.Маркс считал, что английские правители «стэнхоупы, уолполы, тауншенды и им подобные», не проявив достаточной твердости по отношению к России, не оказав прямого военного противодействия устремлениям Петра, действовали вопреки национальным интересам Англии и в ущерб свободе европейских народов допустили создание на востоке Европы мощной и агрессивной империи. Он писал: «Так как предательство по отношению к Швеции и потворство планам России ни разу не послужили явным поводом для семейной ссоры между вигскими правителями (в этих вопросах они были скорее единодушны), то такие действия ни разу не удостоились и чести подвергаться со стороны историков такой же критике» <32>. Можно признать: метод, избранный Стэнхопом и заключавшийся в том, чтобы всячески противодействовать России, но не идти при этом на крайние военные меры, действительно был неудачным.