Коллектив авторов - Регионы Российской империи: идентичность, репрезентация, (на)значение. Коллективная монография

Согласно всеподданнейшему рапорту И. Ф. Паскевича от 28 апреля 1831 года, обсуждение его проекта проходило совместно, и ревизоры согласились со всеми основными положениями будущей реформы гражданского управления Закавказья [330]. Проектировалось, что губернская система будет введена в крае лишь с одним крупным дополнением, которое заключалось «в учреждении на месте особого высшего правительства с полной властью по делам управления и суда» [331]. Этот властный институт был обозначен как «Верховное Закавказское правительство», а причинами необходимости его учреждения назывались следующие обстоятельства: «…отдаленность Закавказского края от верховного правительства в России; преграда, поставляемая самой природой Кавказскими горами; опасность путей, препятствующая скорому и беспрерывному сношению с высшими в России местами и новость российского здесь управления» [332].

В 1831–1832 годах этот план преобразований рассматривался в Государственном совете и был близок к утверждению, однако тогда против введения на Кавказе ординарного губернского управления решительно выступил новый глава кавказской администрации Г. В. Розен. Он считал, что «мусульманские провинции» еще не готовы к замене военной системы управления на гражданскую (губернскую) модель [333]. Дело затянулось до 1837 года, когда была учреждена особая комиссия во главе с сенатором бароном П. В. Ганом, с которым император рассчитывал провести наконец-то реформу гражданского управления Закавказья.

Барон П. В. Ган был опытным чиновником. В 1815–1822 годах он служил в дипломатическом ведомстве, представлял Россию в Италии. После возвращения в Россию занимал должности курляндского (1824–1827) и лифляндского (1827–1829) гражданских губернаторов. После конфликта с курляндским и лифляндским генерал-губернатором Ф. О. Паулуччи П. В. Ган вышел в отставку. Однако тихая жизнь отставника ему была явно не по душе: барон отправился в большое путешествие по Европе, в ходе которого успел послушать лекции в престижном Гейдельбергском университете. На службу П. В. Ган вернулся в феврале 1836 года, получив назначение в Министерство внутренних дел, а спустя год ему доверили завершение административной реформы Закавказья.

П. В. Ган и члены комиссии были снабжены инструкцией Николая I, в которой цель поставленной задачи определялась так: «В государстве обширном тем прочнее связи его частей, чем больше единства в их законах и особенно в формах управления . Тождество начал постигается не многими, единообразие понятно для большинства. При этом в главнейшем понятии различные части привыкают считать себя составом одного политического тела, облегчаются успехи общественной службы, сношения частных людей, сближение народов» [334]. Комиссия работала в два этапа: с июня 1837 года по февраль 1838‐го на Кавказе, а затем до 1840 года – в Петербурге. В ходе первого этапа чиновники изучали местные условия, в том числе проводя экспедиционные обозрения отдельных территорий. Вернувшись в столицу, П. В. Ган с участием статс-секретаря М. П. Позена и нового главноуправляющего на Кавказе Е. А. Головина дорабатывал первоначальный проект, будучи также в контакте со столичными чиновниками.

В современной историографии П. В. Гана иногда относят к сторонникам административной централизации. З. М. Блиева характеризует сенатора как агента русификаторских идей [335]. Однако реформа сенатора П. В. Гана строилась на основании хорошо известных принципов – централизации и единообразия. Об идеологии реформы можно судить по гановской «Записке о нынешнем состоянии Закавказского края с программой его улучшений», которая была представлена Николаю I в октябре 1837 года.

В ней автор прежде всего обращает внимание на сложность политического положения южной окраины империи, где военным и гражданским властям приходилось работать в обстановке постоянной военной тревоги. П. В. Ган отмечал, что кавказские начальники «не обращали наблюдения за правилами управления и формами судопроизводства и были в необходимости сосредотачивать в своих руках и отправлять всю власть» [336]. Такое положение П. В. Ган признавал губительным, и это его убеждение разделяли все столичные бюрократы, а главное – император Николай I. «Записка» П. В. Гана написана в прекрасном стиле, в ней не только переданы бюрократические задачи и трудности в планировании и проведении административной реформы, но вместе с тем описаны и концептуальные основания. « Различные части управления, образующие целое, расходясь от одного центра, как лучи солнечные, действуют сильно тогда только, когда их свойства, расположения и видоизменения проистекают из одного источника и направляются одним умом » [337], – отмечал П. В. Ган. Достаточно вспомнить уже приведенные выше слова Николая I из разговора с С. В. Сафоновым и станет очевидно, что этот тезис из гановской «Записки» полностью соответствовал представлениям императора об идеальной административной модели империи.

В своей записке П. В. Ган прямо указывал, что его деятельность неразрывно связана с предшествующими попытками провести административные преобразования. По словам П. В. Гана, сенаторы Е. И. Мечников и П. И. Кутайсов, а также И. Ф. Паскевич понимали крайнюю необходимость административных реформ на Кавказе, так как «были поражены несчастным его (Кавказского края. – Прим. авт. ) положением и злоупотреблениями всех родов, проистекавшими от соединения власти, безотчетного произвола и отсутствия строгого наблюдения, которое бы не зависело от влияния местного правительства» [338].

Целью реформы П. В. Гана было создание такой системы управления, в которой «все власти будут действовать единодушно и сообразно с законами, каждая в своем определенном кругу, завися от центральной власти в С. Петербурге , будут подчинены строгой отчетности, не исключая даже вверяемой главноуправляющему власти по части полиции и распорядительной…» [339].

Таким образом, гановская реформа задумывалась в полном соответствии с духом и принципами административных проектов М. М. Сперанского, который сам активно участвовал в разработке административной реформы Закавказья в начале 1830‐х. Еще больше сходства проект П. В. Гана имел с предложениями Паскевича – Кутайсова – Мечникова. Как и его предшественники, П. В. Ган предложил разделить Закавказье [340]на две большие губернии – Грузино-Имеретинскую и Каспийскую. Единственным значительным отличием от проекта И. Ф. Паскевича была ликвидация самостоятельного административного статуса Армянской области и ее включение в Грузино-Имеретинскую губернию [341]. Сохранил П. В. Ган и идею И. Ф. Паскевича о Верховном закавказском правительстве: в новом проекте высший коллегиальный орган власти южной окраины империи именовался Главным управлением. В его состав должны были войти главноуправляющий, закавказский военный губернатор и представители министерств: внутренних дел, финансов, государственных имуществ, юстиции и иностранных дел. «Главное управление представляет собой соединенную власть всех министерств», – отмечалось в проекте Положения об управлении Закавказской Россией [342]. Здесь очевидно влияние административных проектов М. М. Сперанского, в которых совет при губернаторах и генерал-губернаторах играл ровно ту же роль, а именно обеспечивал «сквозную» министерскую вертикаль. Проект реформы предусматривал сохранение практики непрямого управления на некоторых территориях: например, в Мингрелии, Абхазии и Сванетии властные прерогативы передавались местным княжеским династиям [343]. Так, Мингрелия в статусе Мингрельского княжества формально входила в состав Редут-Кальского окружного начальства Грузино-Имеретинской губернии. Территория княжества разделялась на три участка под управлением участковых заседателей. Владетельный князь Н. Дадиани не только выступал официальным главой мингрельской администрации, но и председательствовал в ключевом комитете о повинностях. Дадиани имел право обращения «о всех надобностях» к высшей кавказской администрации через редут-кальского окружного начальника.