Коллектив авторов - Регионы Российской империи: идентичность, репрезентация, (на)значение. Коллективная монография

Начиная с 1886 года холера ежегодно приходила из Японии и Кореи в прибрежные области России. В 1889 году мощная вспышка болезни произошла во Владивостоке. В 1895 году холеру в город вновь занесли китайские рабочие, но благодаря принятым мерам предосторожности ее распространение удалось ограничить. Городская полиция изолировала дома, в которых были зараженные. Китайские жители Владивостока, не доверяя российским докторам, отказывались сообщать властям о случаях заражения холерой.

После вспышки холеры в 1890 году специальная комиссия осмотрела жилища китайцев, еще раз подтвердив «крайную скученность и невозможную санитарную обстановку в городских квартирах китайцев» [685]. Никаких мер по их выселению в этот момент принято не было [686]. Эпидемия чумы в Маньчжурии в 1911 году оказалась более значимой для китайской диаспоры: до 1914 года рынок труда в Российской империи был для них официально закрыт. Границы снова открыли лишь после начала Первой мировой войны. Несмотря на это ограничение, значительную часть населения Владивостока по-прежнему составляли китайцы. Летом 1913 года, «принимая во внимание антисанитарные условия, в которых живут китайцы и опасность того, что в случае вспышки инфекционных заболеваний возникнет угроза медицинского характера всему городу», военный губернатор Приморской области М. М. Манакин потребовал, чтобы городские власти руководствовались интересами безопасности города, а не отдельных домовладельцев [687]. Уполномоченный Министерства иностранных дел и глава Амурской экспедиции В. В. Граве призвал как можно скорее разрешить этот вопрос, так как «во Владивостоке китайцы проживают в самом центре города… по улицам, параллельным главной артерии города – Светланской, вблизи главных базаров города… Обойдя лично эти улицы и заходя внутри дворов в лавки, бани и даже на чердаки и в подвалы, я был удивлен той картиной, которая открылась передо мной. Грязь, ужасный запах, скученность населения мне напомнили самые худшие кварталы Китайской части города Пекина…» [688]

Китайский ночлежный дом «Глобус» на Джексон-стрит в сан-францисском Чайна-тауне. На карикатуре из иллюстрированного еженедельного журнала «Thistleton’s Illustrated Jolly Giant» показаны комнаты с койками в несколько ярусов, маленький оспенный изолятор, подземное китайское кладбище и другие помещения, которые часто ассоциировали с домами, в которых жили китайцы [689]

Хотя после окончания эпидемий столь крайние мнения в прессе уже не высказывались, культурные особенности китайского быта по-прежнему оставались популярной темой в публичном дискурсе всех трех городов. Для горожан с европейским культурным бэкграундом китайские кварталы Сан-Франциско, Владивостока и Сингапура оставались инородным телом внутри города. Городские газеты не переставали предупреждать о том, что в городе по-прежнему живут китайцы, создавая своим присутствием опасность для здоровья граждан. Так, российская «Далекая окраина» сообщала в 1907 году своим читателям: «Тысячи утомленных, грязных, бедно одетых сынов Китая наводнили Владивосток… и захватили всю торговлю и все профессии… Чистота вашего двора и роскошь одежды не предохранят вас от холеры. Вас заразит этот ужасный гость через заднее крыльцо, через кухонных вшей, через посредство дешевых поваров, нянек и лакеев» [690]. В рамках общественных представлений вспышки чумы и других заболеваний начала века еще сильнее закрепили существовавшие оценки китайской диаспоры [691].

В тихоокеанских портовых городах люди европейского происхождения жили в постоянном контакте с китайскими соседями. Острые политические дискуссии о здравоохранении, гигиене и жилищных условиях подпитывались подозрениями, что представители китайской общины – это скрытые носители инфекционных заболеваний. Для жителей трех тихоокеанских городов «улучшить здравоохранение» часто означало «изгнать китайцев» из центра. Даже в ХХ веке журналисты, политики и популисты на азиатской и американской сторонах Тихого океана в брошюрах, эссе и газетных статьях часто озвучивали старые предрассудки и делали китайцев средоточием порока. В целом сходство структурных ограничений, которые не давали китайцам переселиться за пределы городских гетто в Сингапуре, Владивостоке и Сан-Франциско, формировали вполне универсальные антикитайские стереотипы в этих трех региональных контекстах.

АКАК – акты, собранные Кавказской археографической комиссией

ГАИО – Государственный архив Иркутской области

ГАКК – Государственный архив Красноярского края

ГАНО – Государственный архив Новосибирской области

ГАОО – Государственный архив Оренбургской области

ГАПК (Владивосток) – Государственный архив Приморского края

ГАПК (Пермь) – Государственный архив Пермского края

ГА РФ – Государственный архив Российской Федерации

ГАСО – Государственный архив Смоленской области

ГАТ – Государственный архив в г. Тобольске

ГАТО (Томск) – Государственный архив Томской области

ГАТО (Тула) – Государственный архив Тульской области

ГАШ – Государственный архив в г. Шадринске

ГИАОО – Государственный исторический архив Омской области

ИРЛИ РАН – Институт русской литературы (Пушкинский Дом) Российской академии наук

ГА РТ – Государственный архив Республики Татарстан

НИУ ВШЭ – Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

НСБ РГИА – научно-справочная библиотека Российского государственного исторического архива

ОР РГБ – отдел рукописей Российской государственной библиотеки

ОР РНБ – отдел рукописей Российской национальной библиотеки

ПСЗ – Полное собрание законов Российской империи

РГАДА – Российский государственный архив древних актов

РГВИА – Российский государственный военно-исторический архив

РГИА – Российский государственный исторический архив

РГИА ДВ – Российский государственный исторический архив Дальнего Востока

РИО – Российское историческое общество

LVIA – Lietuvos valstybės istorijos archyvas (Литовский государственный исторический архив)

Екатерина Михайловна Болтунова – профессор, заведующий Международной лабораторией региональной истории России Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»

Владислав Викторович Боярченков – ассоциированный сотрудник Международной лаборатории региональной истории России Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»