Николай Рыжков - На острие проблем – 3

Вместо помощи государству съезд, наоборот, его разрушал. Там себя активно заявил целый ряд личностей, внесших в этот процесс большой «вклад». Например, академик Сахаров. Прекрасный атомщик, но наивный политик. Помню его фото на митинге в Лужниках: пожилой человек идет на груди с доской, как вешали немцы партизанам перед казнью. На ней надпись «Вся власть съезду народных депутатов!». Конечно, использовали его моральный капитал. Помню выступление поэта Евтушенко, который обливал грязью всё и вся. Как с цепи сорвались прибалты. Фальсифицированно подавались события в Грузии. Никто же не рубил лопатками митингующих в Тбилиси, людей задавила толпа, а обвиняли в этом армию. Многие представители элиты тогда уже думали только о себе, а не о стране. Было немало и здравомыслящих депутатов, но они молчали.

Сначала вроде бы начали обсуждать экономику. Я сделал доклад, потом не один день отвечал на вопросы — ну, а затем о ней забыли. Прямая трансляция заседаний, думаю, — это яковлевские штучки. После прежней дозированной подачи политической информации она поставила всю страну на дыбы. Это было шоу — кто визжит, кто свистит, кто кричит. Самых шумных и горластых избрали в Верховный Совет.

На Политбюро я спросил, чья же это идея? Яковлев говорит: не моя, Лукьянов тоже отказался — в общем, никто не признался.

В 1993 году появились Государственная дума и Совет Федерации. В первой Госдуме хватало еще чудаков, комиков, которые и на голове ходили, и дрались. Меня избрали во вторую Госдуму, с которой по сути и начали вырабатываться основы нормального парламентаризма. После разгона КПСС я дал себе зарок ни в какие партии не вступать, хотя предложения неоднократно поступали. У меня есть собственное мнение, есть гражданская позиция. Я — за равновесие ветвей власти. Между исполнительной и представительной властью заложены противоречия, и поэтому они не должны ходить в обнимку. Этот баланс совершенствуется вместе с развитием системы парламентаризма. Таких искусственных монстров, как тот съезд, ни в коем случае нельзя больше допускать. Мы в 1989 году заболтали всю страну, потеряли управляемость и пришли в полный раздрай, когда у нас восемь месяцев, с конца 1989-го до начала 1990-го, была парламентская республика. Именно поэтому Горбачев и ухватился за идею избрания президента. Но это уже оказалось поздно. Поэтому раздающиеся сегодня голоса перейти к парламентской республике меня страшат.

Какие выводы? Госсистема управления — живой организм, который должен постоянно совершенствоваться. Его надо корректировать, но не разрушать. Нужны противовесы, например, гражданское общество. К вопросу изменений в Конституцию следует относиться очень осторожно. Спикер Госдумы предлагает увеличить участие Государственной Думы в формировании правительства. Может быть, он и прав. Мы на Верховном Совете абсолютно каждого министра — а их 50 с лишним — обсуждали. С ума сходили, там такое творилось! Считаю, что это повторять не стоит. Но почему бы не пропустить через парламент утверждение ключевых министров? Иностранных дел, главы ФСБ, МВД, финансов? Тогда, может быть, и Абызов не появился бы в Кабмине. В США внесено всего 25 поправок за 200 с лишним лет конституции. Да и мы сделали поправку о 6 годах президентского срока.

Или еще один важнейший вопрос жизни нашего государства. Речь идет о национальной идее. Наш народ быстро добивается тех целей, которые ставит перед собой. Но как только смысл исторического движения теряется, то и народ оказывается в разладе и «распадке». Ибо незачем жить. Ибо нет смысла бытия. Подобное положение подтверждается многовековой жизнью России.

Но в статье 13 Конституции РФ (пункт 2) говорится: «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной».

О чем же идет речь? Об идеологии одной из партий или идеологии государства? Невольно вспоминаешь слова нашего отечественного философа А.А. Зиновьева: «Целились в коммунизм, а попали в Россию!» Вот здесь и нужна поправка — определить, что относится к партиям, а что к государству под названием Россия.

Но еще раз повторю: очень и очень выверенно нужно подходить к изменению основного закона страны, чтобы не сорваться в штопор.

Первый съезд заложил основу разрушения страны, к чему я отношусь отрицательно. Оглядываясь на прошедшие 30 лет, я вижу, какие проблемы экономики мы решили. Сняли проблему товарного дефицита. Это в какой-то степени можно было сделать и тогда. Я просил у депутатов дать мне всего лишь три дня. Достаточно было поднять цены до уровня действительной стоимости товара. Ведь колбаса стоила не 2.30, а 5 рублей. Низкая цена получалась за счет перераспределения. Телевизор цветной продавался за 800 рублей, а он обходился нам в 400, остальные 400 пускались на колбасу. Нет, кричали депутаты, цены мы не дадим поднять! Боря Ельцин говорил: если колбаса подорожает, я первым лягу на рельсы. Народ думал, что он будет жить как на Западе, в то же время веря в сохранность всех завоеваний социализма — бесплатного образования и медицины, жилья и прочего, а произошло все наоборот.

Положительно ныне и то, что появились некоторые продукты питания, которых не было раньше. Правда, и много такого, что не нужно. Экономика идёт вниз, а число миллиардеров растет. Но главное — это такая вещь, как социальная справедливость. Мы уже больше десяти лет говорим о введении прогрессивного налога, а где он? Министр с полумиллиардным доходом за год не будет беспокоиться о простом человеке. Разница доходов в СССР составляла 4,5, сейчас 16. На съезде кричали: давайте как в Швеции — от 3 до 3,5. Я отвечал: это невозможно в силу исторических, географических, демографических и других причин.

Можно гордиться тем, что народ получил возможность выезда в другие страны, свободу перемещения. В области промышленности есть отдельные достижения. Сегодня много автомобилей на дорогах, потому что лет 20 назад было принято решение создавать совместные предприятия. Недавно компания «Мерседес» открыла в Подмосковье свой завод. А вот станкостроение мы совсем погубили, а без него невозможно развитие. То же с электроникой. Нужно создавать и здесь СП с иностранцами. Это еще Сталин в 30-е годы использовал, подтаскивая в страну технологии.

Не разделяю восторга и по поводу успехов сельского хозяйства, того же увеличения экспорта зерна. Продаем зерно и покупаем мясо. Этого нельзя делать. Да, СССР покупал зерно, но только фуражное, для скота, не пищевое.

Так что проблем нам решать придется еще очень много для того, чтобы жить достойно.

Беседовала Людмила Гпазкова

Впервые понятие «социальное государство» появилось в середине XIX века. В основе его была заложена идея создания государства, в котором разрешаются социальные противоречия, обездоленные классы поднимаются до уровня богатых и сильных. Было провозглашено, что государство должно обеспечивать социальный и экономический прогресс для всех своих граждан.