Николай Рыжков - На острие проблем – 3

Мы были молоды, ничего у нас не было, никто наследства нам не оставлял. Ни квартиры, ни мебели, ни вилки, ни ложки. Жили скромно, супруга училась. В магазинах, кстати, было всё. Только денег не было. А молодость была. И она компенсировала очень многое.

— Понимаете, моё поколение уцелело, оказалось не выбито войной. Воевать пошёл 1926 год (последний год рождения тех, кого призывали на фронт). А я 1929-го года. Если бы война продлилась, то и я бы попал в эту мясорубку. Война очень сильно выкосила 1923–1925 годы.

Мы только потом стали понимать, что нам выпало. В техникум я в пошёл 1946 году. Нас не трогали с призывом в армию, дали возможность закончить обучение. А ребята 1926 года, которых призвали, сапоги таскали до 1951 года — представляєте?! А мы в это время учились! Ясно, что это специально было сделано. Тех ребят задержали в армии, а нам дали возможность доучиться, потому что специалистов выкосило. Поэтому тяжесть послевоенного восстановления и развития страны легла на плечи моего поколения.

— Вы не подкачали…

— Нельзя было иначе. Ребята приходили с фронта, но они же были абсолютно без образования. Как взяли его после семилетки в армию, таким он и вернулся, если повезло остаться в живых. Вот пришёл молодой парень, который до 1951 года таскал сапоги, тут же схватил девчонку, завёл семью и всё — дети пошли. Ни образования, ничего у него нет. У него семья, ему бы концы с концами свести. Вот моему поколению и пришлось взвалить на себя тот груз, который должны были нести старшие парни. Но они в землю полегли…

— Если бы у Вас была возможность написать письмо себе двадцатилетнему, что бы Вы написали?

— Я бы написал: «Не уходи с завода, плюнь на министерство» (Смеются).

— То есть плюнь на карьеру, будь среди людей, на своём месте!

— Я все свои перемещения — видно, характер у меня такой — переживал с большой тревогой. Куда б меня ни ставили, я всегда боялся, что не справлюсь, подведу, что мне не хватит опыта и так далее. Начиная от начальника цеха…

— А что бы Вы, Николай Иванович, сказали сегодня молодым белгородцам, да и всем российским ребятам и девушкам? Мы видим, под каким прессом они находятся. Молодые зачастую не чуют опоры под ногами…

— Знаете, Виктор Алексеевич, я просто вспоминаю, что ещё со времён древней Греции и Рима каждое последующее поколение упрекали в том, что оно хуже предыдущего…

— И до сих пор так говорят, к сожалению.

— А я оптимист. Я не верю, что это поколение потеряно. Беда в том, что мы его толкаем не туда, куда надо. Как могут СМИ день и ночь показывать всё то, что развращает?! Почему государство позволяет вот так заниматься воспитанием людей, молодёжи?! Я с горечью говорю обо всём этом. Но почему-то верю, что это всё минует, пройдёт.

Я был комсомольцем, как и Вы. Часто спрашиваю себя: что, разве государство не могло в те годы построить плотину или доменную печь без комсомола? Да чепуха это, конечно, могли. Но правильно делали, что направляли туда энергию комсомола. Ехали «за туманом и за запахом тайги». Я ведь и на Урал за этим приехал. Это была политика: привлечь людей к делу, чтобы они БАМ строили, плотины возводили, доменные печи сооружали. Можно было это и без них делать. Но нужно было делать именно так! Сегодня видны проблески: задумали возродить студенческие отряды. Но этого мало. Конечно, никто сейчас не будет восстанавливать комсомол. Но почему бы не создать в стране какие-то молодёжные организации?

Раньше я часто бывал за рубежом. В Югославии посетил музей, созданный там после Гражданской войны эмигрантами из России. Для русской молодёжи они создавали лагеря бойскаутов, занимались там воспитанием. Подумать только, на чужбине беженцы этим делом занимались! А почему мы у себя на Родине не создадим подобие комсомольской организации? Пусть занимаются спортом, другими интересными делами. От подворотни необходимо отвлечь, чтобы они не шли туда пиво пить или ширяться наркотиками.

Нас не надо воспитывать, мы доживём свой век такими, какие есть. С пацанвой надо что-то делать! Мы на всё находим деньги, а вот на то, чтобы создать систему воспитания молодёжи, увлечь её — на это нас нет. Ведь молодёжь можно только увлечь, заставить её из-под палки нельзя, она найдёт противоядие или начнёт заниматься бандитизмом либо пьянством.

— Что-то в стране пытаются сделать, встречи на Селигере проводят… Но очень многое зависит от климата в обществе. Нельзя выделить стерильную зону для молодёжи, если общество в целом живёт в другой атмосфере, исповедует другие ценности. Оазис добропорядочности только для молодых создать очень сложно…

— … Но вот вам пример, говорящий, что не всё потеряно. Возьмите армию. Уж при «табуреточнике» как только армию ни клевали! Ниже плинтуса опустили. Никто туда не желал идти — сплошная нищета там. Прошло несколько лет, и взгляните сейчас — обстановка совершенно другая. Видел по телевизору лётное училище в Краснодаре — девочки учатся на военных лётчиц. Красивая форма, хорошо одетые, воспитанные. Совершенно другая обстановка в армии.

— Можно сделать, можно.

— А ведь прошло каких-то пять лет! И совершенно иной климат, отношение людей к армии стало другим. Так почему мы в другом месте не можем сделать то же самое?

— Можем, если правильно поставить задачу и найти её решение.

Вот Вы, Николай Иванович, недавно стали свидетелем беспрецедентного ареста сенатора Арашукова в Совете Федерации. Что это, по-вашему, — показатель решимости власти в её наступлении на коррупцию, последний отчаянный жест в попытке остановить коррупционную лавину или обострившаяся конкуренция башен Кремля, как любят говорить политтехнологи?

— Сложный вопрос…

— Есть ли судебная перспектива у этого дела?

— Я всегда считал, что громкие процессы должны заканчиваться громкими приговорами. Но Васильева и тот же «табуреточник» показали, что бывает и по-другому. Какая шумиха была, какая волна народного гнева! Потом показалось, что всё вроде бы стихло. И вот сейчас вновь забурлило. Я, честно говоря, не знаю, что это — начало очищения или это «башни бодаются»?

Мы же не настолько наивные люди! Объявляют, что глава клана Арашуковых «дёрнул» за эти годы тридцать миллиардов рублей. Это же с ума можно сойти — бюджет маленькой области! А кто рядом был? Он что — в безвоздушном пространстве орудовал? Мешок взял и понёс? Там же люди были. Один мой ставропольский знакомый признался: «Николай Иванович, мы знали, что у нас творили такое!» — «И что же?!» — «Их большое начальство поддерживало». Вот и всё. Поэтому всё может быть.

— Для Вас произошедшее в зале заседаний было полной неожиданностью?