Николай Рыжков - На острие проблем – 5

Останется ли русский одним из немногих мировых языков и официальных (рабочих) языков ООН, или ему суждена судьба превращения в один из множества других «неанглийских»? Все зависит от того, насколько будет воспитано отношение к этому языку как к действительно родному, от того, что явят русскоязычным людям и всему миру наши политика, экономика, наука и искусство, от того, насколько русскими будут ощущать себя говорящие по-русски.

Окончание предыдущей строки о зависимости стабильности русского языка в жизни от того, «насколько русскими будут ощущать себя говорящие по-русски», заставляет серьезно задуматься над создавшимся в этом отношении положением у нас в стране. Если в 80-е и 90-е годы прошлого столетия наплыв иностранных, в основном английских слов и терминов, вызван большими изменениями основ экономической жизни страны, то в последние годы в повседневную жизнь ворвались слова, которые являются уже не «новинками» для нашей экономики, а в буквальном смысле ведут к смене действующего русского языка. Но если заимствование слов — естественный и необходимый процесс языкового развития, которое обогащает язык и обычно нисколько не вредит его самобытности, так как при этом сохраняется основной, «свой» словарь, то наряду с литературным языком существует огромный лексический пласт, называемый сленгом — это слова, которые не являются общеупотребляемыми, ими пользуется обычно конкретный, определённый круг лиц, в частности, молодежь.

Откуда и зачем появились слова для замены исконно русских слов? Чем они не устраивали? Вместо «собрания» — «тусовка», «деньги» — «маржа», «бабло» («где бабла столько наскоблил?»), «Россия» — «Рашка», «разговор» — «базар» («за базар ответишь!»), «переговорить» — «перетереть», «смех» — «ржака», «девушка» — «скво», она же «гирла».

Специалисты говорят, что такие бурные всплески обычно совпадают с нестабильностью в обществе, с тем, что люди, особенно молодежь, не удовлетворенные своим положением, начинают бунтовать, и это «бунтарство» находит свое выражение в рождении нового языка, который вначале бывает непонятным едва ли не всем, но потом к нему начинают привыкать. В нынешнее время, говорят, авторы его — «злые внуки перестройки».

Многие псевдоученые подводят под свою платформу нелепые доказательства, пытаясь убедительно аргументировать безобидность этого пласта речи. На самом же деле такое отношение к языку — первый шаг к бескультурью и потере национальной гордости.

Как же трудно русскому языку сохранить себя, если даже премьер правительства великой страны Виктор Степанович Черномырдин иногда выдавал такие перлы, такие «верлибры», что знатоки-лингвисты, слыша их, замолкали в онемении!

Ну как не вспомнить его знаменитые выражения «хуже водки лучше нет», «здесь вам не тут» и «мы продолжаем делать то, что уже много наделали»! Ну, и самое распространенное, хотя — удивительная вещь! — грамотное: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». А вот вообще исключительные выражения, по-своему, если хотите, гениальные, автор — все тот же незабвенный Виктор Степанович: «Мы не можем никому делать в ущерб себе», «Я требую выполнить это решение от А до Б». Оборотистые люди собрали эти запоминающиеся «верлибры» в книжки и, продав их, сколотили неплохой капиталец.

И в заключение разговора о языке. Есть что-то мистическое в связи проблем русского языка и кризисного состояния русского общества. Почти сто лет назад, сразу же после великой смуты двух революций, русский поэт-символист, философ, переводчик, драматург и литературный критик В.И. Иванов в знаменитом сборнике «Из глубины» писал: «Язык наш свят: его кощунственно оскверняют богомерзким бесивом — неимоверными, бессмысленными, безликими словообразованиями, почти лишь звучаниями, стоящими на границе членораздельной речи, понятными только как перекличка сообщников, как разинское “сарынь на кичку”».

Что же, будем надеяться, что нынешнее неустройство пройдет, и мы снова вернемся к своему исконно русскому языку.

Рассматривая российскую цивилизацию, особо следует остановиться на менталитете русского человека. По этому вопросу в нашей стране уже давно существуют различные точки зрения, которые в свое время стали одним из поводов расхождения славянофилов и западников, народников и социал-демократов и т. д.

Те, кто уважительно относится к самобытности русского народа, называют в числе позитивных черт национального менталитета соборность (коллективизм), православность, приоритет духовных ценностей над материальными, державность, патриотизм и т. и. Противники же, оппоненты говорят, что русский человек груб в отношениях с людьми и может только через силу подчиняться воле коллектива. Православность? Если она и была, то что от нее осталось, и кто сейчас живет по-православному? Примат духовных ценностей? Посмотрите на рейтинги грубо развлекательных телепередач, вспомните о пьянстве, о русской бытовой матерщине, о немотивированной жестокости русских подростков.

Державность? Кто из русских поднялся, когда разваливалась Российская империя, а затем и Советский Союз? Патриотизм — да, но только в том случае, если угрожает смертельная опасность (отечественные войны), а в обычной жизни больших хулителей своей страны и своего народа не сыскать.

Этот спор бесконечен, но между полярными точками зрения лежит не истина, а проблема исходной заданности аргументов. К примеру, считают, что русские, как правило, уповают не на собственные силы, а на поддержку государства (русский патернализм). В то же время, по оценкам специалистов, четверо из пятерых респондентов уверенно сообщили, что рассчитывают на собственные силы, и только 20 % — на социальную защиту со стороны общества и государства.

Рассматривая подобные социологические исследования, необходимо учитывать, что в нашей стране в течение последней четверти века, с одной стороны, всех граждан убеждают в том, что они должны, наконец, сами реализовать свои индивидуальные амбиции, а с другой, — не уменьшается число людей, которые могут физически существовать только при прямой финансовой поддержке государства: это миллионы военнослужащих, «бюджетников», а также пенсионеры, многодетные семьи, инвалиды, хронические больные. Этот пример позволяет нам оценить изложенные выше высказывания о положительных и отрицательных свойствах менталитета русского человека.

Наиболее взвешенной оценкой русской ментальности с учетом особенностей ее формирования и фактических противоречий можно считать оценки Института социологии РАН.

«Русский этнос — стержень российской государственности — сложился и развивался на стыке различных цивилизационных влияний: духовного наследия Римской империи, преимущественно в германизированном варианте, Византии, олицетворявшей сплав культур восточного Средиземноморья и Ближнего Востока, и так называемого “поля” — культуры кочевых народов, с которыми русские княжества соседствовали веками… Этнокультурная гетерогенность сформировала такие черты национального характера русского народа, как добрососедство, терпимость, способность к усвоению ценностей разных культур… Северный климат земель, ставших постоянным местом их обитания, вынуждал вырабатывать такие нормы группового поведения, которые были необходимы для выживания в столь суровых условиях. Этим объясняется устойчивость общинных отношений и связанные с ним традиции коллективизма и артельности… Возник миф о том, что Россия не имеет традиций самоуправления, а менталитету русского народа свойственны черты покорности и терпения, непритязательности и неверия в свои силы, пассивности, которые цепко держат Россию в орбите авторитарной традиции, от чего давно избавилась европейская цивилизация… Но в истории России были события, которые вырабатывали в общественном сознании народа иные качества. Суровые условия существования не только способствовали, но нередко препятствовали доминированию авторитарных начал государственной власти. Уже на ранних этапах становления национальной идентичности русского народа получили развитие начала общинного самоуправления и социальной активности. Неоднократные попытки подавить и разрушить эти начала всегда наталкивались на ожесточенное сопротивление. На этой почве сформировались такие черты русского национального характера, как вольнолюбие, стремление к самостоятельности в решениях и действиях, иронически-насмешливая реакция на поступающие сверху указания и законы, склонность к анархии. В русской ментальности черты авторитарной культуры причудливо переплелись с чертами демократической культуры. Толерантность и нетерпимость, покорность и бунтарство, повиновение и самодеятельность, пассивность и взлеты активности — эти, казалось бы, несовместимые свойства спрессованы исторической памятью народа в его сознании, определяя противоречивость русского национального характера».