Наум Синдаловский - Легенды и мифы Невского проспекта

На следующий год на противоположном конце Малой Конюшенной улицы, на ее пересечении со Шведским переулком, был поставлен памятник Городовому. Как утверждали средства массовой информации, это произошло по личной инициативе начальника Петербургского управления МВД генерала А.В. Пониделко. Почему необходимо было поставить памятник именно ему и, главное, в самом центре Петербурга, остается загадкой. Говорят, даже губернатор В.А. Яковлев был смущен видом бронзового красавца в натуральную величину с «выпирающими из лосин лядвами, вызывающими прямой интерес у парочек, припозднившихся после встреч в Екатерининском садике». – «Поставь его себе на свой… садовый участок», – будто бы в сердцах прошептал Яковлев в лицо генералу. Тайной для обывателей остается и натурщик, который позировал скульптору А.С. Чаркину при работе над памятником. Городской фольклор выдвинул версию, что им мог быть только Никита Михалков, столь очевидно сходство скульптуры со знакомым образом известного кинорежиссера. В народе бронзового блюстителя порядка так и называют: «Памятник Никите Михалкову».

Земля на участке Невского проспекта, № 22–24, на которой сегодня находится Лютеранская церковь Святого Петра, принадлежала лютеранской евангелической общине Петербурга с начала 1730-х годов. Тогда же здесь была выстроена первоначальная церковь Святого Петра, или, как ее называли, «кирха на перспективе». Через сто лет, в 1832 году, был объявлен конкурс на строительство новой церкви. Конкурс выиграл архитектор А.П. Брюллов, брат знаменитого живописца Карла Брюллова. Тогда же начали возведение храма. Он строился в глубине участка, со значительным отступлением от Невского проспекта. Перед входом в церковь были установлены скульптуры апостолов Петра и Павла, отчего церковь в народе одновременно с немецким «Петеркирхен» стали называть по-русски: «Петропавловская».

В 1937 году церковь закрыли, превратив ее в концертный зал Госэстрады, а через 20 лет переоборудовали в плавательный бассейн. Этот издевательский шаг напомнил знатокам истории факт, имевший место еще в 1730 году. В то время участок Невского проспекта, на котором возводилась немецкая кирха, представлял собой в полном смысле слова безжизненную пустыню. Первый пастор лютеранской общины Крейц в связи с этим в письме к императрице Анне Иоанновне выражал серьезные опасения в «недостатке воды». Императрица пыталась его успокоить. Подлинный смысл этого диалога стал понятен только через 230 лет, в 1960-х годах, когда воды оказалось слишком много. Так много, что при возвращении церкви верующим в 1992 году справедливость восторжествовала далеко не сразу. Богослужения и тренировки пловцов в первое время проходили поочередно, и в Петербурге поговаривали, что водные дорожки поделили между верующими и атеистами.

Вход в Лютеранскую церковь фланкируют два дома за номерами 22 и 24, принадлежавшие церкви.

Дом № 22 известен тем, что в его первом и втором этажах находилась знаменитая книжная лавка издателя и книгопродавца Александра Филипповича Смирдина. Это единственный книжный магазин в Петербурге, который удостоился мемориальной доски, укрепленной на фасаде дома.

Книготорговую карьеру Смирдин начал с более чем скромной должности «мальчика» в книжной лавке сначала в Москве у П.А. Ильина, затем у А.С. Ширяева и, наконец, после переезда в Петербург стал приказчиком у известного в Северной столице типографа, издателя и книгопродавца Василия Александровича Плавильщикова. После смерти последнего в 1823 году Смирдин, по завещанию покойного, стал владельцем его библиотеки, типографии и книжного магазина. В 1832 году Смирдин перевел теперь уже бывший книжный магазин Плавильщикова из дома Гавриловой на Мойке, 70, что у Синего моста, в центр города, на Невский, 22.

Торжественный обед у А.Ф. Смирдина. А.П. Брюллов. 1832 г.

По случаю переезда Смирдин устроил торжественный обед, на который пригласил всех наиболее известных петербургских писателей. На обеде присутствовали: И.А. Крылов, А.С. Пушкин, В.А. Жуковский, П.А. Вяземский и многие другие литераторы, в том числе и представители реакционного крыла русской культуры: Булгарин, Греч, Сенковский. С ними у Смирдина к тому времени сложились деловые отношения. Надо признать, что коммерческий успех книжной торговли Смирдина во многом зависел от творчества и этих писателей. Их книги пользовались неизменным спросом у невзыскательной части петербургских читателей.

Кроме того, Смирдин старался со всеми ладить и всех примирить, не считаясь с убеждениями, литературными и политическими взглядами и предпочтениями тех или иных писателей. Это обстоятельство вызывало раздражение многих либеральных авторов. Известна убийственная эпиграмма на Булгарина, которая, походя, задевала и хозяина магазина. Считается, что эпиграмма принадлежит Пушкину. Ее со смаком повторял весь читающий Петербург:

Владимир Соллогуб в своих воспоминаниях рассказывает, как появился этот блестящий шедевр. Однажды они вместе с Пушкиным зашли в лавку Смирдина. Соллогуб стоял у дверей и импровизировал:

Эти четыре строчки он прочитал выходящему Александру Сергеевичу, который с необыкновенной живостью закончил стихотворение, добавив пятую строку:

Особая заслуга Смирдина перед русской литературой состоит в том, что он был первым в России книгоиздателем, который ввел в практику взаимоотношений с писателями твердые авторские гонорары. По тому времени гонорары были немалые. Так, например, Пушкину он платил по десять рублей за стихотворную строку. Благодаря Смирдину, труд писателей стал профессиональным. Кроме того, Смирдин положил начало изданию в России так называемых толстых журналов.

«Смирдин основал новый книжный магазин, какого еще не было в России», – писала «Северная пчела» по случаю его открытия. И это действительно так. Оказавшись наследником Плавильщикова, Смирдин стал еще и владельцем его богатой библиотеки, которая к 1820 году насчитывала более семи тысяч томов. К 1832 году Смирдин увеличил ее до двенадцати тысяч. Библиотека разместилась в большом светлом зале второго этажа книжной лавки. Она была доступна не только для писателей, но и для всех желающих. Таким образом, магазин книг был превращен Смирдиным в своеобразный литературный клуб, располагавший к работе и общению. Завсегдатаем библиотеки был Пушкин. В его личной библиотеке на Мойке, 12, сохранилось семь книг с экслибрисами Смирдина, которые он не успел вернуть в его библиотеку.