Майкл Ко - Разгадка кода майя: как ученые расшифровали письменность древней цивилизации

В наши дни, когда профессионализм железной рукой управляет археологией, отрадно взглянуть назад, на оригиналов, которых Морли привел в институт Карнеги, и на жизнь, которую они вели. У немногих из них был пропуск в профессию, необходимый в нынешнее время, – докторская степень. Даже Морли не имел ученой степени, хотя все называли его «доктор Морли». Говорят, что братья Боб и Ледьярд Смиты [91] Смит Роберт Элиот (1899–1983) – американский археолог, выпускник Гарвардского университета, сотрудник института Карнеги (1932–1960), археолог мексиканского Национального института антропологии и истории (1960–1962), один из создателей Национального музея археологии и этнологии Гваетмалы. Его брат Огастес Ледьярд Смит (1901–1985) также закончил Гарвард. Работал в Вашактуне (1920–1930-е годы), на Гватемальском нагорье (1940-е), в Майяпане (Мексика) в начале 1950-х, в Алтар-де-Сакрифисьос (1958–1963) и Сейбале (1963–1969). были наняты Оливером Рикетсоном для раскопок в Вашактуне в баре гарвардского клуба «Fly Club». Гас Стрёмсвик, позже руководивший проектом Карнеги в Копане [92] Стрёмсвик Густав (1901–1983) – норвежско-американский археолог, в 1930–1950-е годы директор раскопок и реставрации в Копане (Гондурас). , был неотёсанным норвежским моряком, который отстал от корабля в порту Прогресо (штат Юкатан) и нанялся на работу в Чичен-Ице, ремонтируя грузовики экспедиции. Эд Шук [93] Шук Эдвин (1911–2000) – известный американский археолог, занимавшийся археологией майя Южной области, а также Гватемальского нагорья и Тихоокеанского побережья. С 1955 года директор Тикальского археологического проекта музея университета Пенсильвании. начал свою карьеру в качестве рисовальщика Карнеги, а Татьяна Проскурякова – штатного художника. И все они оказались очень, очень хорошими археологами.

Ни одному археологу Карнеги никогда не приходилось планировать свои раскопки с учетом расписания занятий, потому что они никогда не преподавали. Они не должны были тратить бесконечные часы, оформляя заявки на гранты, потому что рог изобилия Карнеги был вечен. И никому из них, за исключением босса, не приходилось тратить время и силы на переговоры с иностранными правительствами о выдаче разрешений на проведение раскопок, поскольку институт Карнеги имел долгосрочные соглашения с Мексикой, Гватемалой и Гондурасом. Штатные художники были доступны как в поле, так и дома, в штаб-квартире института Карнеги в Кембридже (неподалеку от музея Пибоди), и им была гарантирована быстрая публикация. Рай! Не зря завистливые коллеги называли институт Карнеги «Клубом».

Но оглянувшись назад, мы поймем, почему Морли как руководителя крупномасштабного научного проекта преследовали неудачи. Несмотря на заслуженную преданность персонала и одобрение начальства в Вашингтоне, нельзя отрицать тот факт – и факт печальный, – что за семнадцать лет исследований Чичен-Ицы этот всемирно известный город все еще остается археологической загадкой. Специалисты по-прежнему спорят о его природе, его хронологии и даже о реальности тольтекского вторжения, которое, как полагают традиционалисты вроде меня, привело к сооружению самых знаменитых его зданий, таких как Кастильо. Большинство археологов, нанятых Морли, проводили время, реконструируя разрушенные здания для просвещения туристов, и очень мало сделали для воссоздания культурной истории древней Чичен-Ицы с твердо установленной хронологией. Молодой Томпсон впустую тратил свои таланты, руководя реконструкцией фриза из Храма Воинов и отнюдь не наслаждаясь поставленной перед ним задачей:

«Я неделями трудился под раскаленным солнцем Юкатана, собирая камни вместе, иногда перемещая их почти на сорок ярдов, чтобы посмотреть, подходят ли они друг к другу. Некоторое время у меня был ассистент майя, помогавший с переноской, но в моей памяти отложилось, что я лично перетаскал каждый чертов камень» [10].

Напротив, вашактунский проект под руководством Оливера Рикетсона, а затем обоих Смитов имел ошеломительный успех: впервые была дана полная картина жизни и смерти классического города майя, и эта картина до сих пор актуальна.

«Взвешен, измерен, признан недостойным» – Валтасаровы письмена уже проявились на стене Морли [94] Библеизм «Мене, текел, фарес» – «взвешен, измерен, оценен (признан недостойным)» употребляется для обозначения бренности славы и благополучия. Эти слова, появившиеся на стене во время пира вавилонского царя, знаменовали скорое падение Вваилона. , и в 1929 году археологическая программа Карнеги в области майя была реорганизована, а руководство передано Альфреду Винсенту Киддеру, старому другу и соратнику Морли, который стал пионером раскопок и синтеза древней истории культуры Пуэбло на юго-западе США [11]. Киддер был доктором наук, профессиональным, антропологически ориентированным археологом и успешно руководил «Клубом» следующие несколько десятилетий. Морли же всю оставшуюся жизнь обрабатывал свой эпиграфический виноградник, который был его первой любовью.

Каковы же достижения Морли в эпиграфике? Он любил повторять, что его основной работой было «добыть эпиграфический бекон», но что это был за бекон? Что ж, посмотрим на две его основные работы на эту тему. «Надписи Копана» 1920 года [12] представляют собой огромный том – 643 страницы, 33 вкладки и 91 иллюстрация, но настоящий бестселлер, своего рода Гаргантюа эпиграфики майя, был издан в 1937–1938 годах. Это были пять томов «Надписей Петена» [13], содержавшие в общей сложности 2065 страниц, 187 вкладок и 39 карт. Теперь, предположив, что перед вами лежит «Биология Центральной Америки» Моудсли, сопоставьте его работу с работой Морли, и вы увидите разницу. По сравнению с великолепными фотографиями Моудсли, сделанными с помощью широкоформатной камеры, фотографии Морли ужасны. Еще хуже черно-белые прорисовки: грубые и лишенные необходимых деталей, они не идут ни в какое сравнение с великолепными литографическими иллюстрациями Энни Хантер.

Но подлинная проблема лежит еще глубже. «Эпиграфический бекон» Морли состоял почти из одних только дат и не более. У Морли был несомненный талант вытягивать даты по долгому счету и циклические даты из, казалось бы, полностью бесперспективного материала – поврежденных эрозией и сломанных стел, веками лежавших в джунглях и зачастую покрытых лишайниками и мхом. Учитывая взгляд на природу и содержание классических надписей майя, которого придерживался Морли, да и любой специалист в период расцвета института Карнеги, неудивительно, что в отличие от изданий Моудсли материалы этих огромных томов полностью игнорировали те части текстов майя, которые не были явно календарными или астрономическими. Все маленькие надписи, изящно вырезанные и процарапанные рядом с фигурами тех, кто считался жрецами майя, были просто пропущены. Следовательно, Морли за годы своей работы в Копане и Петене так и не создал настоящий корпус надписей майя, как, впрочем, и никто другой из института Карнеги, включая Томпсона. В отличие от Моудсли, они, очевидно, вообще не думали, что этим сто́ит заниматься.