Майкл Ко - Разгадка кода майя: как ученые расшифровали письменность древней цивилизации

По моим представлениям, быть сыном редактора «National Geographic» с бесконечными возможностями для путешествий и приключений в чужих странах – мечта любого подростка. Реальность, вероятно, далека от этого, но нельзя отрицать, что у Дэвида была захватывающая молодость по сравнению, например, с моей: пока я не пошел в колледж, я никогда не бывал в местах экзотичнее Монреаля.

Во время рождественских каникул зимой 1980–1981 годов пятнадцатилетнему Дэвиду выпал случай принять участие в поистине волнующем открытии, в котором слились исследование, опасность и дискомфорт примерно в равных пропорциях [11]. Произошло это так.

Годом ранее двое крестьян из народа майя-мопан обнаружили подземную пещеру на юго-востоке Петена, недалеко от границы с Белизом. Позже в ней побывали несколько американцев, в том числе молодой аспирант Йельского университета Пьер Вентур, который дал ей имя Нах-Тунич «Дом из камня». Карстовые пещеры встречаются во многих частях низменностей майя и в холмистой местности региона Верапас и повсюду почитаются как ворота в страшный подземный мир. Вход в пещеру считается актом храбрости, который может вызвать гнев обитателей Шибальбы, владык смерти. К слову, вскоре после того, как блестящий молодой археолог Деннис Пьюлстон приступил к обширной программе исследования майяских пещер, он был убит ударом молнии на вершине Кастильо, главной пирамиды Чичен-Ицы. Майя не были бы удивлены.

В «National Geographic» пришло сообщение, что в Нах-Туниче найдено настоящее сокровище: стены пещеры были покрыты реалистичными рисунками и пространными иероглифическими текстами классического периода. Журнал решил, что публикация об этом будет отличная, и Дэвид улетел в Гватемалу вместе со своим отцом, главным редактором журнала и другом. Они добрались до пещеры на вертолете и, разбив небольшой палаточный лагерь, исследовали подземные ходы несколько дней, но даже этого было недостаточно для осмотра всех 1200 метров извилистых коридоров.

Дэвид был эпиграфистом экспедиции и просто наслаждался десятками надписей, нанесенных черной краской одинарными и двойными столбцами на влажных стенах. В текстах было много фонетических записей и несколько циклических дат, которые могли быть связаны с системой долгого счета (одна из них пришлась на 18 декабря 741 года, самый разгар позднеклассического периода). Кульминацией Дэвидова восторга стала находка нового варианта записи знака месяца Паш. Обычная форма была логографической и напоминала барабан, издающий звук, – pax ( паш ) означает «барабан» в некоторых языках майя. Вместо этого Давид обнаружил, что писец использовал два знака, причем первый был хорошо известным заштрихованным иероглифом pa , уже приведенным епископом Ландой в качестве фонетического подтверждения для его версии записи месяца Паш и в имени «Бога N», или Павахтуна, а второй был знаком, который еще не был прочитан: овал, содержащий две параллельные диагональные линии. Следовательно, по принципу сингармонии Кнорозова второй знак должен быть xa , и вместе с первым чтение будет Pa-x ( a ). Дэвид прочитал свой первый фонетический знак – первый в длинной серии – благодаря тому, что древние писцы с удовольствием играли со своей письменностью, переключаясь от логографической к фонетической записи, уравновешивая звук и значение.

Рис. 55. Фонетическое написание месяца Паш в пещере Нах-Тунич.

Стены пещеры, освещенные вспышками, принесли немало и других сюрпризов, и не последним были реалистичные гомоэротические сцены. Но что характерно: исследователи нашли изображение Хунахпу, великого героя-близнеца, который играл в мяч, вызвав гнев повелителей подземного мира, – в конце концов, эта пещера была продолжением самой Шибальбы! Но что привело писцов в Нах-Тунич в середине VIII века? Сегодня в низменностях шаманы майя используют пещеры для своих самых тайных обрядов и гаданий, и одна из учениц Линды, историк искусства Андреа Стоун пришла к выводу, что паломники из разных мест приходили в Нах-Тунич для проведения церемоний в скрытых глубинах [12].

Все это произошло, когда Дэвид еще учился в старшей школе. Летом он продолжал участвовать в круглых столах, организованных Мерл в Паленке. После окончания учебы в 1983 году он представил на очередном заседании доклад о иероглифе, обозначающем количество пленных [13]. Собственно, это комплекс знаков, и предыдущие поколения эпиграфистов тщетно пытались связать его с календарем, так как он всегда включает число, записанное при помощи точек и палочек. Давид смог доказать, что в действительности иероглиф означал «Тот, у кого столько-то пленников», – обычное тщеславное заявление воинственных правителей майя. Фраза открывалась проклитикой aj , «тот, кто…», затем включала число и завершалась логограммой «кость», которая, как показал Дэвид, должна была читаться bak «кость» или в данном случае «пленник», – прекрасный пример ребусного написания в письменности майя. В политическом ландшафте майя захват важных пленников подтверждал царскую власть, и «Птица-Ягуар» из Йашчилана, успешный царь-воин, часто заставлял писцов вставлять фразу «Тот, у кого двадцать пленников» между своим именем и эмблемными иероглифами своего города.

Рис. 56. Иероглиф количества пленных: а) aj uuk bak ( ах-вук-бак ) «тот, у кого семь пленников»; б) aj kal bak (ах-к’аль-бак) «тот, у кого двадцать пленников».

К этому времени Дэвид был уже известен и признан в научных кругах. Несмотря на молодость, и даже на то, что он он еще не поступил в колледж, он получил стипендию в Дамбартон-Оакс на 1983–1984 учебный год. Это означало, что он мог работать в абсолютном спокойствии, в прекрасной обстановке, с доступом к превосходной библиотеке и ее замечательному архиву фотографий керамики майя, – рай для ученого.

Жил Дэвид в доме родителей в Вашингтоне. В феврале 1984 года ему позвонили из Чикаго, и представитель фонда Макартуров сообщил Дэвиду, что в знак признания его достижений в майянистике он стал стипендиатом фонда с наградой в целых 128 000 долларов. На первых страницах газет и журналов тут же появилась сказка о том, что юноша восемнадцати лет, только что окончивший среднюю школу, получил «награду гениев», как любят называть эту стипендию журналисты. Вся эта шумиха ничуть не вскружила Дэвиду голову, и макартуровский стипендиат мало чем отличался от самодостаточного, скромного маленького мальчика, который сидел у локтя Линды далеким летом в Паленке.