Андрей Богданов - Повседневная жизнь Древней Руси

«Таким образом, он решил не подвергать опасности своих людей в непроходимых и опасных местах. Поэтому он отозвал войско и вернулся в Византий (Константинополь. — А.Б .). Затем, возведя в достоинство патриция Калокира, мужа пылкого нрава и во всех отношениях горячего, он отправил его к тавроскифам, которых в просторечии обычно называют росами, с приказанием распределить между ними врученное ему золото, количеством около пятнадцати кентинариев, и привести их в Болгарию, с тем чтобы они захватили эту страну. Калокир поспешил к тавроскифам, а сам Никифор отправился в театр и сел наблюдать за проводимыми конскими ристаниями».

Здесь мы впервые встречаемся с Калокиром, сыном Протевона, выборного начальника Херсонеса — главного города греческих владений в Крыму. Он удачно обратился к императору с просьбой о защите от Святослава, вторгшегося в Крым и взявшего Керчь, в момент, когда Никифору очень хотелось наказать болгар, не проливая крови своих солдат. И император решил обе проблемы с помощью золота. 15 кентинариев византийских золотых монет — весьма крупная сумма. Это 490 с половиной килограммов золота; даже с учетом тогдашнего облегчения византийских монет — не менее 455 килограммов! Империя располагала такими, и даже большими суммами, для ее северных соседей немыслимыми. Такой вес драгоценного металла русам, викингам, печенегам или венграм было трудно добыть в походе даже в серебре. Серебром в то время обходились и жители Европы, и арабы, чеканившие свою монету. Византийские золотые монеты с портретом императора были как мировая валюта вне конкуренции. На 15 кентинариев — 108 тысяч золотых монет — можно было купить войско любого варварского вождя.

Для империи сумма чуть менее полутонны золотых монет была весомой, но не чрезмерной. Это было годовое жалованье трех с половиной тысяч русских наемников в Константинополе, считая с их командирами. Проще говоря, Никифор дал Калокиру денег на наем отряда, достаточного для грабительского набега на Болгарию. Император не понял (или сделал вид, что не понял), что у посла из Херсонеса — города, имевшего глубокие традиции тайной дипломатии, — был в походе росов на Дунай свой, карьерный и стратегический интерес. Он должен был любой ценой отвлечь князя Святослава от Крыма. С другой стороны, императоры так часто сменяли друг друга на престоле, что крымский дипломат мог и сам попытать счастья в Царьграде…

По рассказу Льва Диакона, пока император был занят войной в Азии и бунтами в Византии, патриций Калокир прибыл на Русь, подружился со Святославом и стал его «побратимом». Дарами и «льстивыми речами» он уговорил князя двинуться против болгар. Уже не от имени императора, а от себя лично Калокир обещал Святославу Болгарию и несметные сокровища императорской казны, если тот поможет ему занять византийский престол.

Можно поверить Льву Диакону, что стремление Калокира занять константинопольский трон было главным его мотивом. Рассказ об этом не противоречит имперской практике. Престол Восточной Римской империи занимали люди разных сословий, даже из крестьян, с помощью военных и административных талантов, денег, влияния или сильного войска. Только удержаться на троне, не завоевав на свою сторону византийской аристократии, было затруднительно. Особенно уроженцу провинциального Крыма.

Итак, легко поверить рассказам византийских хронистов Льва Диакона и Скилицы, что Калокир излагал Святославу такие планы. Он оказался верным союзником и оставался с роским войском в Болгарии до конца войны. Иначе и быть не могло: дипломат жертвовал собой ради спасения родного Херсонеса. А версия, что он претендовал на престол автократора, позволяла Константинопольскому двору дезавуировать его миссию на Русь, когда в Калокире отпала нужда.

Мы не знаем, сопротивлялась ли Ольга влиянию Калокира и отговаривала ли она сына от похода. Возможно, что и нет. Ее устраивали и отсутствие Святослава в Киеве, и военная помощь союзной Империи ромеев, и щедрая плата за эту помощь, и ожидаемая в Болгарии богатая добыча, и выход русов на Дунай — еще один великий торговый путь. Увы, в Дунайском походе Святослава все пошло не так, как представляли себе мудрые политики.

«В лето 967/968 пошел Святослав на Дунай на болгар, — сообщает летопись, основанная на Древнейшем сказании (но с более поздним проставлением дат), — и бились между собой». Войско болгар, с их более развитыми феодальными отношениями, состояло из небольшой царской гвардии и многочисленных, но не дружных отрядов крупных землевладельцев. Они успешно воевали с такими же неорганизованными и слабо обученными ополченцами-стратиотами Ромейской империи. Их отборные дружины могли сражаться даже с ромейскими профессионалами-схолариями. Но против монолитной и стремительной русской Дружины их часто враждебные друг Другу отряды и города шансов не имели. Итог описан в летописи кратко: «Одолел Святослав болгар, и взял городов 80 по Дунаю, и сел тут княжить в Переяславце, и брал дань с греков».

Болгарский царь Петр I, потерпев поражение в битве и сдав Святославу свою столицу Преслав, с горя заключил мир с ромеями и ушел в монастырь, передав корону старшему сыну Борису II. Болгария развалилась на владения отдельных правителей, плохо повиновавшихся царю. А Святослав решил сесть в Переяславце на Дунае надолго, если не навсегда. Он стал для империи еще большей угрозой, чем были болгары. Теперь ему надо было платить дань.

Никифор Фока просчитался. Он знал роских воинов, служивших у него, например, во время Критской войны. Но император не представлял себе силы войска, которое сформировал и обучил Святослав. С этой армией Святославу были малы задачи набега и грабежа. С ней он мог решать важные вопросы геополитики.

В рассказе Льва Диакона, написанном после событий, уже при императоре Василии II, когда умудренный опытом Калокир вернулся на дипломатическую службу в империю, проявилось сильное стремление оправдать Никифора Фоку — действительно честного и умного полководца. Но нахваливая его личные качества, государственные способности и военные реформы, Лев Диакон между прочим сообщил о сговоре императора с болгарами, против которых он призвал росов:

«Никифор не надеялся более договориться с таврами и знал, что нелегко будет подчинить своей воле окончательно уклонившегося от истинного пути патрикия Калокира, который вышел из-под его власти и возымел большое влияние на Святослава. Он предпочел отправить посольство к единоверцам болгарам. Никифор напомнил болгарам об их вере. Он попросил у них девиц царского рода, чтобы выдать их замуж за сыновей василевса Романа, укрепив посредством родства неразрывный мир и дружбу между ромеями и болгарами».