Сергей Федоров - Политические партии Англии. Исторические очерки

Теории Юма, отчасти развивая идеи Болингброка, в другом отношении порывали с ними. С одной стороны, политические процессы в Великобритании второй половины XVIII в. все-таки привели к гегемонии тори, с чем связано, в частности, обращение Георга III к «Королю-Патриоту». С другой стороны, эта политическая гегемония стала следствием проанализированной Юмом перестановок внутри парламентских сил, а не государственного переворота, на который указывал автор идеи.

Абсолютное большинство английских исследователей политической истории Британии XVIII века традиционно рассматривают ее через призму борьбы партий тори и вигов. Эта традиция в английской историографии была заложена в XIX в., когда сформировались принципиальные основы двух противоборствующих интерпретаций — торийской и вигской. Историков двух направлений отличает как общий взгляд на генеральную линию развития британской политической системы в указанный период, так и оценки ее отдельных этапов. В наибольшей степени это относится к событиям 1760-1780-х гг., последовавшим за восшествием на престол короля Георга III.

Суть проблемы или, точнее, совокупности проблем, определившихся в историографической дискуссии, может быть представлена следующим образом. На протяжении правления первых двух королей Ганноверской династии в первой половине XVIII в. в Англии сложился определенный баланс политических сил. Власть безраздельно принадлежала партии вигов, которые, используя пассивность монархии, сумели ограничить прерогативу короны, укрепить влияние парламента и кабинета министров. В отличие от своих предшественников король Георг III проявлял очевидное стремление не только царствовать, но и править. Его активное вмешательство в политическую жизнь привело к отставке вигов, изменило политическое status quo и спровоцировало острую политическую борьбу.

Для торийских историков действия Георга III представляются справедливыми и конституционно обоснованными. По их мнению, виги, установившие в Англии олигархический режим, были ограничены в своих притязаниях молодым королем, который стремился править в интересах всего народа. Лишившись власти, виги встали на путь политического раскола и стимулировали обострение партийных противоречий, обвиняя своих политических оппонентов в возрождении торизма и королевского самовластия. Таким образом, именно на вигской оппозиции лежит главная ответственность за нарушение политической стабильности [313] См.: Adolphus J. The History of England from the Accession to the Decease of King George III. 3 vols. London, 1805. Vol. 1; Mahon, Lord. History of England from the Peace of Utreht. 7 vols. London, 1836–1854. Vol. 4. .

С точки зрения вигско-либеральной историографии, данные события имели прямо противоположный смысл. Начало царствования Георга III ознаменовалось своего рода дворцовой революцией. На место вигской партии, благополучно управлявшей страной на основе конституции и «революционного установления 1688 года», пришла дворцовая клика из числа бывших тори. Под предлогом борьбы против фракций она стала возрождать королевскую прерогативу и подчинять парламент — все это с широким использованием подкупов, запугивания и преследования неугодных лиц. В результате конституционный баланс был нарушен и само существование конституции поставлено под угрозу. Единственной силой, способной противостоять растущему влиянию королевской власти, стала партия вигов, которая взяла на себя нелегкое бремя защиты английской конституции и свободы от произвола [314] СМ.: Jesse J. Memoirs of King George the Third. His Life and Reign. In 5 vols. Boston, 1902. Vol. 2; Lecky W. E. History of England in the eighteenth century. 8 vols. London, 1882. Vol. 3. .

Так в упрощенном изложении выглядели взгляды торийских и вигских историков XIX — начала XX вв. на борьбу партий в первые десятилетия правления Георга III. Новый поворот дискуссии дало появление работ Л. Нэмира и его последователей. Главная инновация школы Нэмира заключалась в утверждении тезиса о том, что политическая жизнь накануне и в первые годы правления Георга III «может быть полностью описана даже без употребления термина “партия”» [315] Namier L. The Stucture of Polititcs at the Accession of George III. 2 vols. London, 1929. Vol. 1. P.3. . Парламентские группы и фракции формировались не на основе принципов и политической платформы, а на основе патронажа и коррупции. Пребывание у власти давало возможность политическим лидерам значительно расширять число зависимых от них лиц путем раздачи синекур, пенсий и тем самым укреплять свое влияние. Этим успешно занимались виги в период своего правления. Вступление на престол Георга III ограничило возможности вигских лордов бесконтрольно распоряжаться государственной казной в собственных интересах, но не означало принципиальных изменений в политической структуре. По Нэмиру, виги действительно начали борьбу с королем и его окружением, но не против ущемления власти парламента, а против ущемления собственных прав контроля над ним; не за сохранение конституции и свободы английского народа, а за свободу «запускать руки» в государственную казну.

В концепции Л. Нэмира легко обнаружить модернизированную торийскую интерпретацию с характерным для нее осуждением вигской олигархии и оправданием притязаний Георга III. Однако более важным представляется другое. Нэмир поставил под сомнение сам факт наличия партий в Британии в середине XVIII в. — факт, который являлся аксиомой для торийских и вигских историков и составлял основу их концепций.

В современной английской историографии взгляды школы Нэмира подверглись некоторой переоценке. На протяжении 1970-1980-х гг. было опубликовано несколько работ, в которых нэмировская концепция была подвергнута критике за то, что она значительно упрощает историческую действительность [316] O’Gorman F. The Rise of Party in England. The Rockingham Whigs 1760-82. London, 1975; Hill B. British Parliamentary Parties 1742–1832: from the fall of Walpole to the first Reform Act. London, 1985. . По мнению авторов этих работ, неправомерно сводить политическую борьбу в Британии XVIII в. к столкновению личных амбиций и корыстолюбия политиков. Последние руководствовались определенными принципами и идеологическими воззрениями, которые оказывали воздействие на их политические действия. Л. Нэмир был близок к истине, отмечая отсутствие принципиальных идеологических расхождений между тори и вигами, поскольку и те, и другие признавали итоги революции 1688–1689 гг. и легитимность Ганноверской династии. Но он ошибался, отрицая существование партий и партийных противоречий: они сохранились, хотя их характер изменился.