Наталья Миронова - Великая эпидемия: сыпной тиф в России в первые годы советской власти

Весной 1922 г. их осталось ровно столько — 75 человек.

Сделали ли власти Самары что-нибудь при угрозе эпидемии? Предприняли ли меры? Постановлений и распоряжений, безусловно, было предостаточно. С началом эпидемий 18 декабря 1921 г. Самарская Губернская Санитарная комиссия по Самаре постановила: 1. Обязательную регистрацию в домах и прочих зданиях заразных больных. 2. Сделать специальные регистрационные карточки, которые врачи заполняют и передают в случае обнаружения заразного больного. Коменданты домов тоже обязаны извещать о случаях болезни, регистрировать заболевания как надо, подробно и обстоятельно. Иначе — наказания [423] РГАСО. Ф-2871. Оп. 1. Д. 20. Д. 68. . В приказе Президиума Самарского губэпидчека 30 декабря 1921 г. вся работа по эвакуации в г. Самара возлагалась на Самэвакопункт, ему подчинялись все гражданские и лечебные учреждения Самары, а также центральный детский коллектор и детские дома. Начэвак имел право проверять, как ведется эвакуация, должна быть четкая регистрация заболевших, начэвак выбирает госпиталь, в который лучше отправить больного. Больные должны увозиться на автомобилях или лошадях. Каждый рейс с больным из войсковой части и лечебного заведения производится в сопровождении мед- или санперсонала части, отправляющей больного. Задержка транспорта для эвакуации должна вести к аресту виновного [424] Там же. Л. 73. . Кроме того, был установлен регламент по проверке поезда, работы персонала в поездах и на вокзале и т. д. Везде — документы необходимо оформлять, принимать в бани людей только с документами и проч. На бумаге мероприятия властей выглядят логичными и последовательными, но вот реальность была настолько ужасной, что фактически власть была бесполезной: мы видели, что размах эпидемии, катастрофа в городе, нехватка ресурсов и страшный голод прямо-таки убивают город, и потому распоряжения властей — напечатанные на хорошей бумаге документы, в которых указывается, как надо поступать, — выглядят почти смехотворно. В марте 1922 г. в отчете указано: «У Комхоза нет абсолютно никаких перевозочных и материальных средств, которыми можно было бы произвести очистку города: из десяти лошадей — 7 больных, совершенно непригодных к работе, из 6 переданных Комхозу машин — три без шин и свечей». Не хватает рабочих рук. Вводят дополнительный налог в городе для очистки [425] РГАСО. Ф-2871. Оп. 1. Д. 20. Л. 88. . Боевой санэпидотряд оказался фактически единственным шансом Самары на спасение.

Обложка номера «Харакири»

Весь драматизм самарской трагедии усиливал еще и тот факт, что заболевший не мог попасть в больницу, так как существовала система мандатов — распределение мест в госпитали. Фактически власть решала, кому жить, а кому умирать. Проиллюстрируем этот факт.

Отсутствие мандата делало невозможным даже получение гроба, и самарский журнал «Харакири» иронично прошелся по этой теме: «После блестящей победы большевиков в Киеве, в городе ощущался сильный недостаток гробов. Большевики скупили 500 гробов, но этого было недостаточно. Положение создалось такое, что покойников хоть в корыто клади. Люди, умершие по декрету и по всем правилам революционного времени, валялись на улицах неубранными и в моргах непохороненными…А люди, умершие без мандата, домашним образом, и вовсе не смели рассчитывать на получение гроба. Хочешь „хорониться“, ложись в ванну или в цибик из-под чая. Не хочешь — лежи и жди очереди» [426] Харакири. 1918. № 14. .

Трагедия Самары — великого и прекрасного волжского города, на наш взгляд, является настоящим примером повседневного героизма русских людей. Можно долго рассуждать об идейности бойцов санэпидотряда Самары, об их вере в советскую власть и т. п. Товарищи-бойцы так говорили о своей работе: «Мы (сотрудники эпидотряда. — Прим. авт. ) должны уяснить, что мы живем в часы ужасных бедствий, созданных мировой бойней, и сейчас вокруг нас витает смерть и разрушения, ужасные последствия голода, и кто остался от мировой бойни живым, тот должен перенести неизбежные ее последствия — голод и эпидемии. Нужны все силы» [427] РГАСО. Ф-2871. Оп. 1. Д. 7. Л. 17. .

Но в реальности, подобно тому как Ярославль был спасен от эпидемии врачами, работающими в жутчайших условиях, Самару спасли они, железные люди, которые в жалкой одежде, едва держась на ногах от голода и переутомления (а иногда сразу после перенесенной болезни), расчищали от нечистот улицы старой Самары, которые могли даже вдвоем-втроем каждый день январе — феврале 1922-го, в мороз, отбиваясь от пожирающих мертвецов собак, копать могилы на сотни человек; те, кто собирал полуголых истощенных малышей на вокзале, отправляя их в детколлекторы (ад, но лучше чем вокзал), которые не боялись ничего, даже смерти — да они каждый день смотрели ей в лицо! Целью их было только одно — очистить Самару от трупов, перевести на чем угодно всех больных, в особенности сыпнотифозных и холерных, в госпитали или бараки и спасти хоть что-то от нормальной городской жизни. Дать городу еще один шанс.

Согласно архивам, в г. Самара в июне 1922 г. случаев тифов (разных видов) 947, а всего по губернии — 5824 человек [428] СОГАСПИ. Ф. 1. Д. 843. Л. 16. . Сыпняк здесь танцевал еще долго. Пришли и другие болезни.

Опять смерть была повсюду.

«Саратов встретил меня малоприятным происшествием», — писал врач, один из основателей советской вирусологии, Лев Александрович Зильбер. Направляясь в санитарное управление армии, он увидел двигающиеся навстречу две подводы, груженные гробами. Гробов было много, они были поставлены друг на друга в несколько рядов и привязаны веревками к подводам. «Я был уверен, — говорит врач, — что это пустые гробы, которые везут в госпиталь. Встречная машина задела одну из подвод, веревки порвались, гробы рассыпались, и из них выпали трупы, которые устлали всю мостовую». В Саратове, как и везде в стране, была тяжелая эпидемия сыпного тифа. Бороться с ней было очень трудно: не было в достаточном количестве ни мыла, ни белья, ни топлива. «В примитивных дезинфекционных камерах, которые называли тогда „вошебойками“, температура не подымалась до нужной из-за низкого качества или отсутствия топлива, и вши в прогреваемом белье оставались живыми. Случалось, в „вошебойках“ находили беспризорников, которые неплохо там себя чувствовали», — рассказывает в мемуарах Л. Зильбер.

Особенностью «эпохи эпидемий» в Саратове было то, что в Саратовскую губернию уже в 1915 г. перевезли огромную партию военнопленных и эвакуированных, а потому эпидемическое состояние города вызывает тревогу властей уже тогда, в годы Первой мировой войны. За 10 месяцев Первой мировой войны в Саратовскую губернию пришло 145 поездов с 58 965 ранеными. Тысячи раненых солдат и офицеров лечились в Царицынских госпиталях. Накануне войны в Царицыне насчитывалось 10 ведомственных больниц, 3 городские амбулатории, 3 частные больницы. В уезде работало 10 сельских врачебных участков и 4 фельдшерских пункта [429] Лепкова Е. А. Медицинская помощь военнослужащим русской армии в период Первой мировой войны (по материалам Царицына). URL: https://hfrir.jvolsu.com/ . Достаточно ли было этого? Беженцев становится со временем слишком много. К началу октября 1915 г. в Саратовской губернии насчитывалось 101 920 беженцев [430] Мякшева Л. История Саратовского края. Лицей, 2009. . Автор «Истории Саратовского края» Л. В. Мякшева говорит, что беженцы, находясь в подавленном настроении, отказывались посещать бани, при этом не имея сменной одежду и обуви. Именно это и привело к началу эпидемии сыпного тифа. Зараза стала быстро набирать обороты.