Наталья Миронова - Великая эпидемия: сыпной тиф в России в первые годы советской власти

Зимой 1921/1922 г. все становится гораздо хуже.

Голодом охвачена вся губерния. Согласно сводкам губстатистики, в декабре 1921 г. голодающими числится по губернии — 1 071 239 детей, вместе со взрослыми — 2 430 070 [410] ЦГАСО. Ф. Р.-130. Оп. 1. Д. 24. Л. 169. . На X Самарской губернской конференции РКП(б) в июне 1922 г. секретарь Губкома партии И. Т. Морозов заявлял, что голодает 95 % всего населения, трупоедство даже не регистрируется, настолько оно стало обычным явлением, люди дошли до людоедства [411] Поляков В. А. Российская деревня в 1922 году: апогей голода — первый итог продналога // Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 12. .

Если оставить свежий труп без присмотра, его украдут и съедят.

Сыпняк идет с голодом рука об руку.

4 января 1922 г. бойцы санэпидотряда пришли к приемнику № 3 и увидели стоящий автомобиль, на который были погружены трупы — трупы детей — около 40 человек. Вместе с руководителями коллектора они отправились в мертвецкую, где тоже была груда детских трупов, которую обещали вывезти после того, как отвезут первую машину. Когда комиссия пошла в канцелярию для разъяснения, почему скопилось столько тел, то внятного объяснения никто дать не смог. Когда проверили бумаги — информация не совпала. Так что, скорее всего, никто никогда не узнает, сколько там их было [412] РГАСО. Ф-2871. Оп. 1. Д. 3. Л. 185. .

Зима 1922 г. была необычайно тяжелой. Отчет медицинского фельдшера о приемнике № 6 (т. н. мусульманском приемнике) таков: «В приемнике № 6 развивается страшная эпидемия. Если не принять меры, то дети и служащие будут погибать, как в других приемниках. В приемнике давно свирепствует брюшной тиф, дизентерия, появилась холера» [413] Там же. Л. 2–3. . Практически у всех чесотка. Фельдшер опасается эпидемии, от которой может погибнуть весь приемник, так как его санитарное состояние ужасно. Фельдшер просит фактически диктаторские полномочия, чтобы усилить дисциплину в коллекторе и навести порядок.

Заглянем в другой приемник № 3, где находится 341 ребенок. Больных 58. Помещения холодные и переполнены. Матрасов и одеял недостаточно, дети находятся в ужасном состоянии. Нет повозок для поездок в госпиталь [414] РГАСО. Ф-2871. Оп. 1. Д. 3. Л. 4. . Дети некоторое время, до отправки в коллектор, содержались в эпидемических вагонах. Заглянем туда: «в эпидемических вагонах грязь и вонь неописуемая, среди детей много больных» [415] Там же. Д. 20. Л. 46. . «Ночью дети спят на друг дружке, сидя и стоя, так как вагоны не могут вместить в себя такое скопление детей» [416] Там же. .

Вслед за товарищами Духониной и Соколовым вновь отправимся в приемник № 5 — теперь зимой 1922 г. Здоровых детей 461, больных 44. Больные не отправлены, потому что транспорта нет. «Прошу дать распоряжение вымыть детей в бане, потому что их заедают насекомые» [417] Там же. Д. 3. Л. 134. .

Рапорт о приемнике № 3 той же зимой 1922 г. «Количество детей, говорят, 800 человек. Но это только цифра с воздуха, никто не знает, какое количество. Нет никаких записей, кто дети, и их фамилии, а прямо забирают с улицы и сажают за стол. Дети до моего прихода не мылись, валялись на полу без коек, лежали в изоляторе, больные — в испражнениях. Трупов было 14». Трупы были увезены. «Положение кошмарное. Вшей не оберешься, они совершенно заедают истощенных детей» [418] Там же. Л. 114. .

В другом приемнике всего детей 581 человек. Отправили в коллектор 95 человек. Сегодня было 7 трупов. «Одни умирают, а другие снова заболевают» [419] Там же. Л. 181. .

Но даже в детских коллекторах, в которых, как мы видим из документов, детей было так много, что их не могли посчитать, очень скоро заканчиваются места. А детей — голодных, истощенных малышей, покрытых насекомыми, сновавших вблизи вокзала полураздетыми, охотившихся за хоть какой-нибудь едой — подбирали все больше. Вот случай, описанный в рапорте 23 февраля 1922 г.: извозчики собрали на вокзале очередную партию детей — привезли в Губздрав. Он был закрыт — из-за праздника. Собиралась толпа народу, «сердобольные гражданки» начинают причитать «вот как обращаются с цветами коммунизма!». Дети сидят в повозках на улице, как и были — почти раздетые. На улице мороз. Внезапно появляются сотрудники (дежурные) санэпидотряда, который «не знал праздников», и велят скорее отвезти детей в детский дом. Детей приняли не сразу — в первом коллекторе врач отказал, так как он был переполнен. Повезли в следующий [420] РГАСО. Ф-2871. Оп. 1. Д. 4. Л. 163. .

О чем думали дети в приютах? На этот вопрос мы опять находим ответ в работе П. Сорокина «Голод как фактор». Дети и школьники, по наблюдениям педагогов, были апатичны ко всему, кроме еды; в воспитательных домах, приютах и колониях «постоянные голодные темы заполняли все сознание детей дошкольного и школьного возраста. Беседа с ними о еде являлась единственным подходом к ним. В остальном они реагировали на все окружающее повышенной раздражительностью, либо негативизмом. Взрослые были невнимательными ко многому, не были осведомлены о многом, но к пайкам, выдачам, ко всяким пищевым получкам и другим подобным явлениям они были очень внимательны, всегда были в курсе дела, не пропускали никаких выдач, не забывали сдать и получить надлежащие карточки, не манкировали здесь, словом — были максимально внимательными в этом отношении. И это несмотря на чрезвычайную сложность всех этих проблем. Исключения из этого правила были ничтожны» [421] Сорокин П. Голод как фактор. М., 2003. .

Для полноты картины обратимся к сведениям похоронного бюро (в самую страшную зиму 1922 г. они все написаны детскими почерками бойцов Духониной и Соколова). Могильщиков на городском кладбище всего пять, работают только трое, их ситуация в денежном отношении ужасна. Они периодически просят улучшить содержание и паек. Давайте посмотрим, как они работают.

Количество трупов в сведениях указано вместе, военных и гражданских, хотя в отчетах их выделяли отдельно (умерших красноармейцев практически каждый день снимают с поездов в огромном количестве). Военных, как правило, больше, чем гражданских. В коротеньких отчетах каждый день товарищ Духонина указывала, сколько похоронено, сколько «могил в запасе», и иногда — на сколько человек их хватит. Речь, безусловно, всегда шла о массовых захоронениях. В обычные дни нужно было похоронить около 100 человек. В плохие дни — несколько сотен.

Не будем забывать, что на дворе зима.

И выкопать могилы для сотни человек надо вдвоем.

Каждый день.

И еще накопать могил «про запас», потому что в любой момент могут привезти поезд и снять с него трупы.

При этом и сами бойцы постоянно заболевают и умирают. Сыпняк не знает пощады. Весной 1922 г. послание в Губисполком: «Эпидотряду коммунистов, потерявших из своих рядов многих сотрудников, павших жертвами эпидемий и тех условий, в которых протекала их работа, с наступлением весеннего времени грозят новые потери, так как совершенно не имеющие ни одежды, ни кожаной обуви сотрудники, работающие большей частью вне стен учреждений, то и дело подвергаются простудам, которые при условии недостаточного питания и чрезвычайной утомленности сотрудников способствует еще большему выбыванию сотрудников из рядов эпидотряда…». Просят необходимую одежду и обувь по штатскому количеству 75 человек [422] РГАСО. Ф-2871. Оп. 1. Д. 24. Л. 36. .