Владимир Шишкин - Королевский двор Франции в эпоху Возрождения

Королева Маргарита, как мы видим, непоколебимая в своей вере в Бога и Божественное провидение, о чем она много раз пишет и пространно размышляет в своих мемуарах и письмах [1161] Например, несколько характерных фрагментов из писем: « Так как я знаю наверняка, что попаду в руки Господа, со мной ничего не случится помимо Его воли. Я обручена со Всевышним, простершим ко мне Свою длань » (Серлану, 1586 г.); « В такой великой опасности Господь, который никогда не покидал меня, укрепил мой дух и подсказал [нужные] слова » (Филиппу II, 1587 г.); « Я…должна неустанно восхвалять и благодарить Господа , [ибо] Всевышний внял моим самым истовым молитвам, которые я Ему когда-либо возносила » (Генриху III, 1588 г.)// Маргарита де Валуа . Мемуары. Избранные письма. Документы. С. 293, 297, 301. , равно как цитирует Священное писание [1162] Все библейские цитаты « Мемуаров » — из Ветхого и Нового Завета — неточны, и представляют собой контаминации, т. е. королева цитировала по памяти: Маргарита де Валуа. Мемуары. Избранные письма. Документы. С. 32, 133, 140. , оставаясь действительно искренней католичкой тела Франции, от которого была неотделима, понимала в то же время, что не может играть роль королевы одних католиков, поскольку в Наваррском королевстве, владениях ее мужа, преобладали гугеноты. Это понимание, наверное, как невольный водораздел в ее судьбе, пришло к ней в Варфоломеевскую ночь, где Маргарите была отведена трагическая роль. Случайно уцелев во время кровавой резни в Лувре, она сумела спасти жизни двум гугенотским дворянам и одному католику, придворному ее мужа. Свидетельствует Брантом: « Мне рассказали об этом те, кто там [в Лувре, во время Варфоломеевской ночи] был, и я знаю только то, что от них услышал. Она [Маргарита] отнеслась к избиениям с большим нетерпением, и спасла многих, в том числе одного гасконского дворянина (мне кажется, что его звали Леран), который, весь израненный, бросился на кровать, где она спала, а она [королева] прогнала убийц, преследовавших его вплоть до дверей; ибо она всегда была милосердна и проявляла доброту ко всем, как подобает дочерям Франции » [1163] Brantôme . Recueil des Dames, poesies et tombeaux. P. 142. . Можно объяснить этот шаг милосердием, вслед за Брантомом, однако девятнадцатилетняя девушка спасала не только дворян, которые приехали к ней на свадьбу, но прежде всего своих собственных подданных и свою честь королевы Наваррской.

Оставаясь настоящей Валуа, и верой и правдой отстаивая интересы своего угасающего дома, будучи при наваррском дворе, Маргарита с ее изысканным гуманистическим образованием и воспитанием, неоплатоническими идеалами любви и душевной гармонии, прилагала много сил для политического урегулирования и активно занималась миротворческим посредничеством в отношениях между враждующими лагерями и дворами в 1578–1585 гг. [1164] Ангар Л., Шишкин В.В. Наваррский двор глазами Маргариты де Валуа: реальность и представление//Средние века. Вып. 72 (1–2), 2011. С. 194–213. . Сюлли, конфидент короля Наваррского и будущий сюринтендант финансов Франции, позднее вспоминал также: « Король и королева Наваррские […] обосновались в Нераке, и их двор был в то время самым приятным и чудесным, ибо там говорили только о любви, удовольствиях и развлечениях, которыми наслаждались » [1165] Sully, Maximilien de Béthune, duc de . Oeconomies royales, ou Mémoires de Sully/Éd. M. Petitot//Collection des Mémoires relatifs à l'Histoire de France. Paris, 1820. T. I. P. 285. . « При мне состояло много придворных дам и фрейлин , — вторит ему Маргарита в « Мемуарах », — а короля моего мужа окружал прекрасный эскорт сеньоров и дворян — весьма благородных людей, галантных не менее, чем те, кого я видела при французском дворе. Не было никакого сожаления из-за того, что они являлись гугенотами, никто и не говорил о различии религий: король мой муж и мадам принцесса его сестра отправлялись слушать проповедь, а я со своей свитой шла на мессу в церковь, находившуюся в парке. Когда все заканчивалось, мы встречались, чтобы совершить совместную прогулку по прекраснейшему саду… Остальную часть дня мы проводили в разного рода светских развлечениях; бал обычно проходил после обеда или вечером » [1166] Маргарита де Валуа . Мемуары. Избранные письма. Документы. С. 163. .

Как мы показали выше, в штате двора Генриха и Маргариты присутствовали и католики, и гугеноты, причем, некоторые сохраняли ей верность даже после ее разрыва с мужем весной 1585 года. Все спасенные ею в Варфоломеевскую ночь дворяне оказались благодарными своей госпоже, оказывали ей различные услуги, посредничали в отношениях с мужем, предупреждали об опасностях. Даже непримиримый Т.-А. д'Обинье, суровый гугенотский капитан и позднее писатель, не любивший королеву, признавал ее влияние и однажды пресек попытку ее убийства [1167] Обинье Т.-А. д'. Приключения барона де Фенеста. Жизнь, рассказанная его детям/Пер. И.Я. Волевич и В.Я. Парнаха. М., 2001. С. 194. . Созданный на короткое время межконфессиональный двор, уникальное явление в европейской бескомпромиссной политике XVI века, был целью, политическим и религиозным идеалом Маргариты де Валуа, которая, вслед за своей семьей, рассматривала его как средство умиротворения гражданских смут. Не поступаясь своими принципами католички и королевы, она пыталась гармонично соединить свои убеждения с политической и религиозной реальностью. Подчеркнем, что благодаря королеве Наваррской на короткий период был создан прообраз аналогичного по сути двора будущего Генриха IV, межконфессионального французского двора с правом религиозного выбора для придворных. Гугеноты были страшны и опасны для нее только в период военных обострений, когда превращались не столько в религиозных, сколько в политических противников.

Наваррский двор вызывал искренний интерес и даже ревность не только у французского, но также у английского двора (Шекспир даже назвал его « возвышенным двором »), где протестантская королева Елизавета Тюдор, не особенно жалующая католиков, бесконечно досаждающих ей интригами и заговорами, в том числе из-за Марии Стюарт, так и не сумела прийти к межконфессиональной гармонии. Кстати, Елизавета и Маргарита состояли в переписке: королева Наваррская искренне надеялась на женитьбу своего любимого младшего брата герцога Алансонского на английской королеве [1168] См. ее письмо Елизавете: Маргарита де Валуа. Мемуары. Избранные письма. Документы. С.286; Дмитриева О.В. Елизавета I. Семь портретов королевы. М.: Ладомир, 1998. С. 121–122. . Как видно, здесь политические мотивы брали верх над религиозными различиями.

Впрочем, Елизавета Английская была не единственной протестантской дамой, с которой поддерживала отношения Маргарита: в числе ее ближайших парижских подруг, посвященных во многие ее тайны, была гугенотка Луиза де Клермон, герцогиня д'Юзес, подруга Екатерины Медичи, « моя Сивилла », как называет ее в переписке королева. Сохранилось более двух десятков писем Маргариты, адресованных герцогине, в которых можно обнаружить политические новости, личные переживания, откровения, жалобы, но только не обсуждение религиозных предпочтений [1169] Marguerite de Valois. Correspondance. 1569–1614. P. 664. .