Владимир Шишкин - Королевский двор Франции в эпоху Возрождения

Таким образом, мы видим, что все ключевые подразделения дома короля намеренно были вовлечены в церковную церемонию, которая, между тем, носила выраженный характер светской репрезентации королевского величия, а сам праздник являлся поводом для демонстрации населению Парижа короля, его светских и церковных служителей, равно как показателем куриальной и государственной должностной субординации. Также было очевидно, что Франциск продолжал работу над упорядочиванием отношений рангов и должностей, как куриальных, так и государственных, стараясь учитывать интересы светской и церковной знати, что хорошо демонстрирует расположение придворных во время иной церемонии — торжественного заседания Парижского парламента с участием короля, lis de justice . Речь идет о мероприятии, посвященном обсуждению « вероломных действий Карла Австрийского, избранного императора, графа Артуа и Фландрии », которое состоялось 10 декабря 1538 г. в здании Дворца правосудия.

Речь идет о времени Итальянских войн, когда французская корона пыталась создать правовые основы для возобновления претензий на сюзеренитет над бывшими французскими графствами, находящимися под властью Карла V. На торжественную церемонию такого масштаба Франциск I пригласил весь двор и придал ей международное значение. Сохранилось описание рассадки участников этого мероприятия, приведенное в « Сборнике рангов грандов Франции » того же Жана Дю Тийе, видимо, также лично отредактированное королем, которое отражало, с одной стороны, расстановку куриальных политических сил и интересов, с другой — полностью соответствовало системе субординации, установленной Франциском I.

Королевский трон был установлен на возвышении, по бургундскому правилу, с семью ступенями. По правую руку от трона находились тронные сиденья для почетного гостя — короля Шотландии Иакова V Стюарта, зятя короля (пребывавшего во Франции в связи с женитьбой на Марии де Гиз-Лотарингской), и дофина, Генриха Орлеанского, будущего Генриха II. Далее следовали высокие сиденья ( siège haut ) для другого зятя Франциска I, короля Наваррского Генриха II д'Альбре, который присутствовал на заседании как пэр Франции, держащий герцогства Алансонское и Беррийское, а также для принцев крови из дома Бурбонов, согласно старшинству: герцога Вандомского, Антуана де Бурбона (отца короля Генриха IV), и его дяди Франсуа, графа де Сен-Поля, и представителя младшей ветви принца де Ла Рош-сюр-Йон. Несмотря на то, что два последних принца не являлись пэрами Франции, они были размещены решением короля впереди остальных пэров, как принцы крови — потомки Людовика Святого. Окончательно эту практику законодательно утвердит Генрих III, ставя королевкую кровь выше всех рангов, должностей и титулов.

Далее в ряду следовали сиденья такого же уровня, но предназначенные для иностранных принцев, натурализовавшихся во Франции и/или пребывающих на службе короля, т. е. рангом ниже: графа Неверского, Франсуа Клевского, пэра Франции как держателя графств Э и Неверского, его дяди Луи Клевского, кавалера ордена Св. Михаила, принца Мельфийского, Рене Нассау-Оранского, и принца Кристофа Вюртембергского (в оригинале — Vistemberg ). Удивительно, что в этой группе приглашенных также значится барон Жан де Шатобриан, губернатор Бретани, не являющийся иностранным принцем. Объяснить это можно тем, что он представлял область, только что вошедшую в состав Франции (1532) и сохранявшую значительные привилегии самоуправления, к тому же являлся мужем первой из двух самых известных фавориток короля. Т. е. Франциск I в этом случае сознательно пошел на нарушение иерархии рангов, создавая прецедент и возможность последующих манипуляций с рангами и порядком старшинства ( préséance ), в связи с политическим и личным интересом.

Наконец, правый ряд замыкали нижние сиденья ( siège bas ), на которых располагались Главный распорядитель французского двора , барон Анн де Монморанси, камер-юнкеры, капитаны лейб-гвардии, Первый гофмейстер, дворяне военных отрядов короля, т. е. светские должностные лица двора [454] Du Tillet J. Recueil des rangs des grands de France/Item. Recueil des Roys de France, leur couronne et maison. P. 94–95. .

С левой стороны (стороны окон), напротив светских пэров, принцев крови и иностранных принцев, также на высоких сиденьях располагались духовные пэры — кардинал Лотарингский, Жан де Гиз, герцог-архиепископ Реймсский, первый духовный пэр Франции; далее — кардинал де Бурбон, Луи Вандомский, епископ Ланский — пэр Франции и принц крови, другой дядя Антуана де Бурбона; и рядом — архиепископ Миланский, Ипполито II д'Эсте, свояк короля (Рене Французская, герцогиня Феррарская, приходилась ему невесткой). То, что представитель иностранного дома — кардинал Лотарингский — предшествовал при рассадке принцу крови, пусть не являющемуся первым духовным пэром, — ситуация, повторявшаяся неоднократно в последующее время, вызывало ожесточенные ссоры Бурбонов и Гизов и попытки давления на короля, с целью исправить ситуацию. Уже во время Религиозных войн, борясь с Гизами и провозглашая Генриха де Бурбона наследником трона, Генрих III навсегда закрепил церемониальный приоритет королевской крови, поставив точку в местнических склоках.

Далее по левую руку, на нижних сиденьях, пребывали канцлер, Гийом Пуайе, четыре председателя Парижского парламента, 11 епископов и архиепископов (не-пэров), что зеркально соответствовало положению Главного распорядителя двора и его подчиненных.

Наконец, на ступенях, ведущих к трону (буквально: aux pieds du Roy — у ног короля ), располагался Главный камергер, герцог Клод де Гиз-Лотарингский, брат кардинала-архиепископа, чем подчеркивалась его особая близость к королевской персоне, соперничающая с полномочиями и оспаривающая возможности Главного распорядителя двора Монморанси [455] Du Tillet J . Recueil des rangs des grands de France/Item. Recueil des Roys de France, leur couronne et maison. P. 96. . Позиции герцога де Гиза были связаны как с фавором короля, так с его несравнимо высоким происхождением, поскольку он был сыном суверенного герцога Лотарингского, приходился правнуком Рене Анжуйскому из рода Валуа, был женат на французской принцессе крови Антуанетте де Бурбон-Вандомской, являлся зятем Иакова V Шотландского [456] Du Tillet J . Recueil des rangs des grands de France/Item. Recueil des Roys de France, leur couronne et maison. P. 96–97. .

Подводя итог, подчеркнем, что, конечно, речь идет об особом заседании Парижского парламента, с участием пэров Франции, имевших право судить себе подобных, — кстати, « дело » императора Карла V рассматривалось именно с точки зрения его статуса пэра Франции, поскольку до 1526 г. он был держателем графства Артуа. Последнее было дезавуировано Мадридским договором, однако французская корона позднее признала его статьи ничтожными. Церемониальное пространство заседания было четко разделено на несколько частей: королевское/короля Шотландии и дофина/Главного камергера/светских пэров — принцев французских/духовных пэров/иностранных принцев/должностных лиц двора, согласно субординации/высших судебных чинов/церковных иерархов. Очевидно, что всякий раз при организации публичных церемоний королю приходилось учитывать сложный состав своего двора и местнические претензии представителей светской и духовной элиты, считаться с институтом пэрства и иностранными принцами, однако ранг представителей королевской крови постепенно выходил на первое место. Церемониальное место последних зависело только от потенциальной очереди на трон и родственной близости к королю по мужской линии. Также налицо было высокое численное представительство ключевых подразделений двора, четкая субординационная упорядоченность придворных чинов во время государственных церемоний; куриальный институт и его структуры являлись ключевым институциональным элементом любой подобной церемонии, светской или духовной, а зачастую и ее (со-) организаторами.