Татьяна Тимофеева - Семейная история. Книга 1

В фонде Астраханской духовной консистории Государственного архива Астраханской области сохранились самые первые исповедные росписи казаков станицы Марьинской, приход которой тогда относился к Астраханской и Моздокской (с 1803 года Кавказской) епархии. Из списков «служащих казаков и их домашних» 1802 года мы узнаём, что Андрей Дьякóв [326] Родной прапрапрапрадед Светланы и Ларисы Дьякóвых. [1695], 55 лет, жена его Мавра (в следующих росписях – Мария) Фёдорова[1696], 37 лет, а также их сын Николай[1493] 11-ти лет у исповеди были, а два других сына, Кирей[1496] (Кирилл) 6-ти лет и 2-летний Елисей [327] Родной прапрапрадед Светланы и Ларисы Дьякóвых. [1498] не были «за малолетством» [328] Обязательной исповедь становилась по достижении 7-летнего возраста. . Значительная разница в возрасте позволяет предположить, что Мария была второй женой Андрея. А сам он, родившись около 1747 года, должен был быть в числе переселённых с Волги казаков и непосредственно участвовать в обустройстве Марьинской крепости.

Кроме Андрея, в станичной росписи этого года упоминаются ещё семьи молодого казака Михаила Дьякóва с женой Прасковьей, 34-летнего Фадея Дьякóва с женой Василисой, от которых пойдут многочисленные марьинские Фаддеичи Дьякóвы, а также семья отставного пятидесятника Михайлы Степанова Чеботарёва[1699] с женой Василисой Евтеевой[1700] (удалось установить и её девичью фамилию – Серебрякова), чьи потомки вскорости породнятся с Дьякóвыми [330] Степан Чеботарёв[1786] и Евтей Серебряков[1787] – родные прапрапрапрапрадеды Светланы и Ларисы Дьякóвых, должны были строить Марьинскую вместе с Андреем Дьякóвым. ГКУ АО «ГААО». Ф. 599. Оп. 2. Д. 1177. Л. 201 об. . К сожалению, достоверно доказать родственные связи Андрея, Михаила, Фаддея Дьякóвых и появляющихся в исповедной росписи 1803 года Дмитрия Дьякóва с женой Екатериной Панкратьевой, а также отставного казака Самсона Дьякóва[1800] не представляется возможным.

Жизнь на новом месте у марьинцев была чрезвычайно трудной и опасной. Генерал-губернатор Якоби даже распорядился выдавать казакам в первую зиму, наряду с солдатами, провиант, чтобы казаки не впали в абсолютную нужду. Укрепления Азово-Моздокской линии в основном были земляными. Для усиления обороноспособности каждое укрепление снабжалось двумя-тремя или даже несколькими десятками орудий. Крепость Святой Марии тоже была земляной и имела форму шестиугольника неправильной формы. С трёх сторон её предохраняли от недругов рвы, по внутреннему краю возвышался земляной вал. На небольшом кургане был выставлен наблюдательный пост. В нескольких шагах от него торчал шест с пучком сена наверху и соломенным жгутом. Появился вдали неприятель – мгновенно вспыхивает факел. Внутри укрепления под защитой его пушек и фортификационных сооружений (вал и ров) располагались дом коменданта крепости, казармы, пороховой погреб, помещения для хранения военного снаряжения, провианта и другие строения.

Первыми поселенцами Марьинской станицы стали 102 строевых волгских казака, 5 отставных старшин, 75 казаков внутренней службы и ещё 83 отставника. Казаки, скучая без своих семей, едва закончив строить укрепления, сразу взялись за жильё. Хаты были рублеными и турлучными (мазанки), четырёхскатные крыши делались из камыша. Всем миром строили дворы с постройками, которые потом распределялись по жребию. Первый снег удалось встретить уже в тепле и за валами укреплений. И, конечно, надо было отстроить церковь, поскольку на приграничных территориях немыслимо было отправляться на воскресную службу в соседнюю крепость. Каждая станица старалась создать самый красивый, самый неповторимый храм Божий, на постройку которого обычно шли значительные силы и средства. Красота церкви, высота её колокольни, чистота колокольного звона, блеск куполов и золочёного креста служили признаком достатка всех жителей, предметом гордости. Колокола отбивали время – ведь других часов у станичников не было, медленные, размеренные удары созывали жителей на Господню службу, а частые – в «набат» – возвещали тревогу. Заслышав такой звон, служивые казаки бросались с оружием на вал, а женщины, старики и дети спешили в церковную ограду. Храм зачастую становился последним редутом, где при нападениях находили спасение или смерть жители всей станицы. Свобода мыслилась казаками нераздельной с жизнью, потерять её – означало потерять честь и звание казака, что было для большинства хуже смерти.

Несмотря на все трудности, новая малая родина даже по сравнению с отеческими землями на Волге не могла не радовать казаков своим неохватным степным привольем. Точных размеров земельного участка, выделенного «обществу», никто не знал, собственно, никого это и не интересовало – земли хватало всем. Вековая целина после первых трудов отдавала урожай сполна. Зимой маленькая, речка Золка превращалась весной и летом, особенно после проливных дождей, в бурный поток, в нижнем течении выходя из берегов. Неподалёку находился лесной массив с вековыми дубами, карагачем, ясенем – материала для изб и хозяйства было предостаточно. А на опушках росли орешник и тёрн, дикие яблони и груши. До сегодняшнего дня остатки Марьинской крепости на Золке являются одним из наиболее сохранившихся памятников 1777–1829 годов на бывшей Азово-Моздокской линии. Расположены они близ посёлка Фазанного Кировского района Ставропольского края. Сохранилась возвышенность, где была устроена земляная крепость, а также остатки крепостного вала и рва.

Новая жизнь ни у кого не рождала иллюзий, она требовала постоянной бдительности, готовности каждого к отражению нападений кабардинцев и других кавказских народов, к войне с Османской империей. Но постоянная опасность была привычной не только для казаков, но и для их семей, это был их стиль жизни, рождавший свой менталитет, свой уклад, свои ценности и свою гордость. В военном духе казаки воспитывались с самого раннего детства, в наибольшей степени это касалось мальчиков. Младенцу «на зубок» родные и друзья отца приносили по пуле, у изголовья маленького казачка клали саблю, пистолет, лук, ружьё. В год его, по дедовскому обычаю, сажали одного на коня: не испугался, сам схватился ручонками за гриву – дельный казак будет! А пятилетние наездники уже бесстрашно скакали по улицам станицы, распугивая не только кур, но и сверстниц-казачек, тоже занимавшихся своими, «женскими делами».