Татьяна Тимофеева - Семейная история. Книга 1

Фамилия эта происходит от греческого слова διάκονος, diakonos – служитель – и символически указывает на главный смысл жизни этих людей – служение. В то далёкое время сами фамилии только формировались из прозвищ, отличительных качеств, занятий, и мы не можем с точностью сказать, кем были прародители многочисленных Дьякóвых: государственными служащими, приказными или низшими церковнослужителями, не имеющими степени священства (дьячки). Но поскольку эта фамилия-прозвище среди казаков неоднократно встречается уже в XVI веке (Дьяк, Дьякóв), вероятнее всего первое предположение. Кто-то из казаков изначально был государевым ратником, служил, гораздо больше людей бежало в опасную, но вольную «Степь», спасаясь от ярма налогов и поборов, меняя оседлую, стабильную и бедную жизнь на полукочевое существование с оружием в руках, походы и «воровские» набеги. Герои «Повести об Азовском осадном сидении» XVII в., возникшей в казачьей среде, сами откровенно рассказывают о своём прошлом: «Отбегаем мы ис того государства Московского из работы вечныя, ис холопства неволного от бояр и дворян государевых» [313] См. Воинские повести Древней Руси. М.; Л. 1949. С. 107–108. .

Казачество формировалось как на западе, в Речи Посполитой, так и по всем протяжённым юго-восточным границам Московского государства. Дальше жили чужие и чуждые народы, язычники, магометане, лежала Великая Степь, откуда на Русь издавна приходили беды. Но это была земля, много свободной земли, дававшей пропитание и жизнь. В таких местах сложно было выжить не только в одиночку, но и небольшой группе, и уже к XVI веку мы встречаем в источниках упоминания о достаточно крупных вольных воинских формированиях, являвшихся автономными организованными сообществами, «казачьими войсками» (Запорожское, Донское, Волгское, Яицкое). Строго говоря, казачья вольница где бы то ни было лишь с большим допущением могла считаться войском. Волжские или волгские казаки, как, впрочем, и остальные, тогда в основном промышляли набегами на иноверцев, охотой, рыболовством, однако занимались они и земледелием. Впервые казаки упоминаются на Нижней Волге в связи с походами Ивана Грозного и завоеванием им Астрахани в 1554 году [314] Волгское казачье войско // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. (82 т. и 4 доп.). СПб. 1890–1907. . Это были донцы, заходившие туда в основном с целью пограбить татар, но в результате их отряды оказали царю немалую помощь при взятии города.

По одной из версий, впрочем, не подтверждённой никакими документами, в нынешних селениях Ермаковке и Кольцовке на Самарской луке когда-то жили атаман Ермак и его товарищ Иван Кольцо. Ермак успел повоевать на Ливонской войне, однако в 1582 году он «с сотоварищи» – всего около 500 человек, были приглашены купцами Строгановыми на Урал для защиты от хана Кучума [315] См. http://slavculture.ru/geroi/970-emiak-pokoritel-sibiri.html . В дружине Ермака собрался самый разнообразный люд: это и казаки, и пленные из Литвы, и стрельцы. Все они привыкли к военно-кочевой жизни, но теперь это была не просто вольница, а передовой воинский отряд Московского царства. Среди них могли быть и предки С. А. Никифорова, будущие первостроители крепости Тара и других городков-укреплений по Иртышу: Зубовы, Калашниковы, Урлаповы, Красноусовы, которых потом в Сибири будут называть челдонами – пришедшими «в челноках с Дона». Они ушли с самим Ермаком или в других отрядах первопроходцев на восток. Кто-то из них или их сыновей участвовал в Ирменском сражении 20 августа 1598 года, знаменовавшем окончательное поражение Кучума, которым официально датируется покорение русскими Сибири.

Дьякóвы на восток не ушли, оставались на Волге и Дону, во всяком случае, эта фамилия-прозвище неоднократно встречается в самых первых списках донских казаков примерно с 1638 года и далее среди жителей сразу нескольких казачьих станиц: «… Лунев, Зуев, Гайдуков, Мартинов, Зацепин, Симаненков, Дьякóв, Реуцков, Соловьев, Водовозов…», «… Кочетков, Кудинов, Дьякóв, Бражников, Иванчихин, Атаршик, Абухов…», «… Сивогривой, Дьякóв, Ледащев, Желник, Суслин, Ражок, Красноштанов, Панамарь.» [316] По истории казачества см. материалы волгоградского историка и краеведа В. А. Гусева. https://pomnirod.ru/articles/stati-i-publikacii-neravnodushnyh-k-genealogii-lyudej/vitalij-gusev-materialy-po-istorii-i-genealogii-kazachestva.html Однако в начале XVIII века казацкая вольница в очередной раз забурлила: донские казаки отказались выдавать беглых и поднялись на восстание под руководством Кондратия Булавина. Особенную непокорность проявили станицы на притоке Дона – Хопре. За что царским указом от 14 мая 1711 года было велено «городки верховые с Хопра и Медведицы. разорить, а жителей их за воровство, за принятие Булавина к себе, и за то, что ходили против государевых войск и жителей, свести в низовые станицы, чтобы впредь на то смотря, так воровать и бунтовщиков и шпионов принимать было неповадно» [317] Цит. по: Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска. М. 1914. Гл. XIII. Хоперцы. https://military.wikireading.ru/12985 . А в 1718 году всех донских казаков поимённо привели к целованию креста наследнику Петра Великого, маленькому царевичу Петру Петровичу. В этом важнейшем документе, Крестоприводной книге Войска Донскаго [318] «Крестоприводная книга войска Донскаго на верность наследнику Всероссийского Престола Царевичу Петру Петровичу». РГАДА. Фонд 140. Опись 1. Дело 37. , встречается как фамилия казаков Дьякóвых, так и упоминаются станичные дьяки, чьи дети вполне могли дальше записаться как Дьякóвы.

Бурное петровское время захватило своей пассионарной энергией и без того издревле постоянно воевавших казаков, дисциплинировало их, востребовало в качестве организованной военной силы на службу новой Российской империи. Очевидное стремление Петра I положить конец казачьей автономии и вольнице не могло не вызывать противодействия, но власть действовала решительно и скоро. Все несогласные объявлялись «бунтовщиками», и к ним применялись карательные меры. Отныне иного пути, кроме государственной службы, у казаков не было.

На вновь созданную в 1718–1720 годах по повелению Петра Царицынскую сторожевую линию между Царицыном (ныне Волгоград) и Камышенкой в 1733 году поимённо поселены были 1057 семей (из которых 520 были из «природных» донских казаков, а остальные – «великорусские и малорусские сходны») [319] Здесь и далее цит. по материалам волгоградского историка и краеведа В. А. Гусева. https://pomnirod.ru/articles/stati-i-publikacii-neravnodushnyh-k-genealogii-lyudej/vitalij-gusev-materialy-po-istorii-i-genealogii-kazachestva.html . . На Средней и Нижней Волге указом императрицы Анны Иоанновны «Об учреждении Волгского казачьего Войска и становлении его на государственную службу» официально основывается Волгское казачье войско. В грамоте новому войску от 15 января 1734 года говорилось: «Записавшихся в Царицынскую линию донских казаков. поселить по Волге, где прежде была слобода Дубовка, между Царицына и Камышина. Служить вам вместо донских казаков при Саратове и в Астрахани, также и в других местах. и писаться вам Волгскими казаками.» Указом военной коллегии, которой подчинялось войско, ему было дано общеказачье устройство. Казаки получили от правительства пособие на построение дворов и должны были получать впредь денежное и хлебное жалование в размере 5 рублей и 6 четвертей хлеба на семью каждого рядового казака. Среди добровольцев, выразивших желание переселиться, опять встречаются Дьякóвы, эта фамилия упоминается в «Экстракте записавшимся на поселение к Царицынской линии казакам и недорослям, природным и сходцам» от 14 июля 1733 года.